Дизайнер Comme des Garçons Рей Кавакубо начала создавать радикальную мужскую одежду, расшатывающую гендерные стереотипы сорок лет назад – тогда, когда этого еще никто не делал. И она до сих этим занимается.
Одним ранним утром в начале апреля, когда в Токио как раз расцвела сакура, сто с лишним человек собралось у входа в неприметное офисное здание в квартале Аояма, элегантном и тихом районе города, известным своими дизайнерскими магазинами и дорогими французскими ресторанами. В отличие от фасада здания (приземистый, кирпичный и ничем не примечательный) и его интерьера (пустой, бежевый, каким-то образом еще менее примечательный), людей, заходивших внутрь, как и розовые лепестки, украсившие городские тротуары, нельзя было не заметить. Некоторые из них были похожи на религиозных фундаменталистов или на лиц, сошедших с портретов XVI века, другие напоминали массовку из фильма «Дорога» (1954). Они кивали и придерживали друг другу двери, но оставались молчаливыми и неулыбчивыми.
Четыре раза в год Comme des Garçons, авангардный японский бренд, основанный Рей Кавакубо в 1969 году, устраивает модные показы исключительно для своих сотрудников – администраторов и работников отдела кадров – людей, которые не летают на Неделю моды в Париже, но которые, согласно строгим стандартам, установленным их работодателем, должны быть хорошо ознакомлены со всеми аспектами эстетического порядка, которому они посвятили свою жизнь. В сероковровых конференц-залах были собраны возвышенные подиумы из фанеры с ровными рядами пластиковых стульев по краям; мерцали люминесцентные лампы. Там модели при полном параде – с макияжем и прическами – демонстрировали образы сезона, за тысячи километров и на месяцы отставая от графика французской моды.
Сами модели выглядели неуместными и лишними. С головами, обмотанными целлофаном, и юбками из тюля они походили на персонажей, вышедших из-под пера Льюиса Кэрролла. И всё же, как я ни старалась заставить себя обратить на них внимание, я постоянно отвлекалась на десятки сотрудников, сидевших напротив меня, каждый с ног до головы одет в Comme des Garçons – просто группа идеологов в засаде. У большинства была челка и никаких украшений. Были куртки со сборками из перегонной шерсти, платья с принтами Арчимбольдо, дополненные масками-респираторами. Длинные и многослойные юбки, множество длинных носков, обувь на плоской подошве и крупные отложные воротнички. Они головокружительным образом перемешали сезоны и линии (под маркой Comme des Garçons их 18); некоторые мужчины были одеты в женскую одежду, а женщины – в мужскую. Казалось, словно мы были в эпицентре выставки «Art of the In-Between», ретроспективы Рей Кавакубо, в прошлом году проходившей в Институте костюма Метрополитен-музея – только более актуальной и захватывающей, как будто архив ее работ вдруг ожил.
Когда я спросила преданного крошечного публициста в расшитых пайетками баскетбольных шортах цвета гравия для аквариума, нарядились ли его коллеги специально для показа, он посмотрел на меня с замешательством, едва сдерживаемой усмешкой и, может быть, долей жалости. «Нет», – сказал он. – «Мы всегда так выглядим».
Даже внешний вид самой странно одетой женщины редко бывает чем-либо из ряда вон выходящим. Мы полагаем, что женщин волнует то, как они выглядят даже тогда, когда они не хотят выглядеть привлекательно, поэтому когда они надевают дурацкие шапки или огромные пиджаки, бреют голову или красятся с нарочитым остервенением, всё это воспринимается лишь как несколько экстравагантный вариант ожидаемого поведения. Между тем, эксцентрично одетый мужчина – не денди в роли «Красавчика Браммелла», а кто-то искренне заинтересованный в создании новых и радикальных форм с помощью своего тела и одежды – это вещь редкая и поразительная. Отказ от демонстрации традиционного предназначения мужской моды (власть, практичность, богатство) может восприниматься так, будто мужчина отвергает сам капитализм – даже если цена подобного поступка равна целой серии платежей по ипотеке.
Рей Кавакубо представила мужскую одежду в 1978 году, практически через десять лет после запуска Comme des Garçons. Линия тут же стала популярной, отчасти благодаря развивающейся экономике Японии (об этом упоминается в книге Дэвида Маркса «Ametora: How Japan Saved American Style»), наполнившей кредитными картами карманы подростков среднего класса и предоставившей им возможность позволить себе Comme des Garçons и другую нестандартную одежду.
Первые мужские костюмы Дома моды сидели плохо и были довольно тусклыми, напоминающими что-то из секонд-хэнда – эстетика, которую модная элита избегала. «Тотемы» линии по-прежнему основываются на практически классическом крое костюмов и рубашек, но в них всегда есть некий скромный символ, свидетельствующий об умышленном бунте: скрытые прорези в традиционном пиджаке в тонкую полоску, темно-синие шерстяные шорты с леопардовым принтом; черные плиссированные брюки, одновременно раздувающиеся, укороченные и зауженные. За годы до того, как нью-йоркская авангардная марка Eckhaus Latta стала выводить на подиум живописцев, беременных моделей и художников перформанса, в мужских показах Рей Кавакубо принимали участие Жан-Мишель Баския (1987), Франческо Клементе (1989), Джон Малкович (1990), Деннис Хоппер (1991) и Мэтт Диллон (1991). В 1993 году Роберт Раушенберг прошелся по подиуму в стельку пьяным. Среди известных поклонников бренда можно выделить: Джона Уотерса, который в возрасте 46 лет в 1992 году был моделью Comme des Garçons на показе в Париже; писателя Дэвида Седариса, который признался в непреодолимой страсти к покупке клоунских кюлотов бренда; Фрэнка Оушена, который назвал в честь компании одну из своих песен. А также: Джареда Лето, Джеймса Хардена, Давида Диггса и Канье Уэста. «Мне нравится описывать Comme des Garçons не как одежду “почему”, а одежду “как”», – сказал мне Кен Утака, 48-летний фрилансер-лекальщик из Нью-Йорка. Будучи родом из Японии, Утака носит бренд с 15 лет. – «Вопрос заключается не в том, почему они сделали что-то таким странным образом, а в том, как они это сделали».
Когда я встретилась с Рей Кавакубо, я хотела поговорить с ней о следующих вещах: ее подходе к созданию одежды для мужчин, что она думает насчет состояния маскулинности в 2018 году, и как создание мужской одежды отличается от создания женской (или, наоборот, напоминает его). Мне было интересно, не дают ли более жесткие ограничения в мужском дизайне большего пространства для творчества и развлечения. Я не рассчитывала на серьезные ответы. Кавакубо славится своими афористичными высказываниями (например, «Пустота важна») и анахроничным, потусторонним воплощением того, каково это, быть гением. Однажды в ответ на вопрос журналиста Рей Кавакубо нарисовала на листке бумаги круг и ушла.
Но к моему удивлению, дизайнер не показалась мне особо отчужденной или холодной. Находясь в окружении своего мужа и переводчика Эдриана Йоффе, который также является генеральным директором компании, Кавакубо демонстрировала простой и скромный профессионализм, несмотря на то, что тема мужской одежды по сравнению с женской волновала ее довольно сильно. «Похоже, у мужчин сейчас больше смелости для того, чтобы пробовать что-то новое, и не только в Японии, но и во всем мире», – сказала она, вслух размышляя о том, почему женщины стали «такими тихими», и почему сегодня вещи с показа покупают и носят именно мужчины. По сравнению с ними женщины стали более консервативными. «Это немного расстраивает», – говорит она. – «Если вы знаете, в чем тут дело, это может как-то помочь моему бизнесу».
Рей Кавакубо вспомнила, как в молодости, особенно в 1980-е женщины вписывали свои имена в списки ожидающих дорогие вещи и с радостью стояли в длинных очередях, чтобы их купить. Однако теперь «в очереди за вещами чаще стоят мужчины», – говорит она. – «Интересно, почему женщины этого не делают. Почему в очередях за Supreme и Nike нет женщин?» Я предположила, что, возможно, в эпоху стримовых сервисов стритвир пришел на смену коллекционированию пластинок, сублимируя те помешанные, собирательные наклонности, чаще присущие мужчинам, которые раньше направлялись на покупку редких альбомов Nirvana или ранних микстейпов Канье. Кавакубо промолчала, никак не отреагировав на эту теорию.
Это правда, что несмотря на то, что среди преданных поклонников Comme des Garçons определенно есть и женщины (на первых порах в Токио их называли «воронами», поскольку Кавакубо и ее последователи так преданы черному цвету), в сердцах мужчин компания занимает еще более особенное место. «Это самый затягивающий бренд, с которым мне приходилось сталкиваться», – говорит Лейн Сподек, 28-летний сотрудник отдела продаж нью-йоркского филиала магазина высокой моды Totokaelo.
Как и многие мужчины, с которыми мне довелось пообщаться, Сподек сказал, что при ношении Comme des Garçons он чувствует себя так, словно он сам превратился в произведение искусства. Он тратит почти все свои лишние деньги на Comme des Garçons, а также копит на поездку в Японию, которую он назвал «паломничеством».
Хотя Рей Кавакубо говорила о том, что мужская аудитория Comme des Garçons состоит из студентов и людей творческих профессий, – «Те, кто в своей работе не имеют свободы, скорее всего, не носят нашу одежду», – она призналась, что так называемые правила мужской моды (приглушенные цвета, костюмные ткани, профессиональные силуэты) делают создание дизайна для мужчин более интересным, особенно для тех, кто сам предписал себе постоянно создавать новую одежду, которую еще никто никогда не видел. «Основы создания одежды проистекают из мужской моды», – сказала она.
«Самое лучшее в одежде Comme des Garçons – это то, как она сидит. Независимо от того, насколько странно она может выглядеть, на теле она ощущается очень естественно, и скроена она весьма практично», – сказал Утака. Я спросила, есть ли у него любимая вещь. «До невозможности крутое черное пальто из коллекции Осень 2012», – ответил он. – «Оно выглядит так, как будто его мог сделать кто угодно – это просто два куска ткани, сшитые вместе». Будучи частью коллекции 2D (каждая коллекция Comme des Garçons имеет свое название, и вещи в буквальном смысле соответствуют ее тематике, хотя интерпретация Рей Кавакубо понятия «буквальное» часто и выглядит как абстракция), это пальто представляет собой визуальный парадокс, одновременно выглядя совершенно плоским и объемным – округлые плечи, зауженная талия и угловатые бедра – что-то, похожее на то, что может создать человек, которого попросили сделать курточку на бумажную куклу-вырезалку. Утака расхвалил складки и лацканы, заметив, что несмотря на то, что конструкция пальто выглядит простой, его продумывание и изготовление было отнюдь не таким.
Такой тайный прагматизм является наиболее традиционно маскулинной чертой мужской одежды Кавакубо. Те, кто носит Comme des Garçons, склонны говорить о том, что одежда не кажется им новой, даже когда на самом деле так и есть – примеряешь куртку, с которой еще бирку не сняли, и у тебя складывается впечатление, что она висит у тебя в шкафу уже много лет. Кевин Херн, 49-летний музыкант и клавишник канадской рок-группы Barenaked Ladies, а также давний клиент Comme des Garçons, говорит, что одежда Кавакубо «кажется музыкальной, как будто каждая вещь – это новая песня, которая привносит в мир цвет, радость и изобретательность». Когда мы встретились, Херн был одет в свою последнюю обновку – черную куртку Gore-Tex со зловещим капюшоном, как у смерти. Он назвал одежду Comme des Garçons «веселой», но добавил, что «этот дождевик отнюдь не забавный. Он элегантный, с продуманным дизайном. Карманы у него там, где тебе хотелось бы иметь карманы, шнурки – там, где они и должны быть». Рей Кавакубо, отмечает он, «дурака не валяет».
Мужская страсть к Comme des Garçons, по крайней мере, отчасти объясняется некой благодарностью к гендерно-нейтральному подходу к дизайну одежды, который в последние годы стал довольно популярным, но который Кавакубо практиковала уже давно. Она ужала пиджаки до пропорций Chanel, сделала солидные юбки из габардина и пришила к офисным рубашкам круглые воротнички. Она предоставила мужчинам возможность выделиться из толпы, одновременно оставаясь в ней. Почти целое столетие в мужской моде не появлялось практически ничего нового – неизменный, консервативный ритм удобной и долговечной одежды. А потом появилась Кавакубо, словно какая-то волшебница, с собой принеся новый, более свободный подход ко внешнему виду, который изменил не только моду, но, хоть и в небольших масштабах, и саму маскулинность. Сейчас, через 40 лет после того, как она начала разрабатывать мужскую одежду, наследники ее философии – Том Браун, Раф Симонс, Крейг Грин и многие другие – повсюду. Их время наконец настало.
«Как одевался ваш отец?» – спросила я Рей Кавакубо в середине нашего интервью. Йоффе перевел мой вопрос, после чего Кавакубо 20 или 30 секунд говорила ему что-то на японском. «Она не понимает вопроса», – сказал Йоффе. Он засмеялся, Кавакубо промолчала, и я молча поняла, что это было равносильно отказу отвечать.
Разговор продолжился несколько неловко. Рей Кавакубо высказала свое недовольство тем, что ее коллекция Весна 2017 (Naked King) не получила той чести, которой заслуживала за популяризацию прозрачной одежды в сегменте мужской моды – тренд, который появился на модных показах несколькими сезонами позже (Calvin Klein, Balenciaga, Off-White). Она объяснила, что в использовании таких неожиданных материалов, как призрачно сплетенная пластмасса, которую она включила в ту коллекцию, заключается сложность и удовольствие работы над мужским дизайном. «Единственное, что ей не нравится – это одежда для туризма, ну знаете, такая мода для активного отдыха?» – мимоходом заметил Йоффе. «Вы имеете виду athleisure?» – спросила я. Он кивнул и нацарапал на клочке бумаги это слово на английском, чтобы Кавакубо его прочла. «Ты знаешь это слово?» – спросил он. Она с презрением покачала головой. «Для нее это самый скучный стиль одежды», – сказал он. «Я искала, нет ли в нем чего-нибудь интересного, но ничего не нашла», – добавила Рей Кавакубо.
Рей Кавакубо любит настаивать на том, что она, в первую очередь, бизнесвуман. В каком-то смысле это так (годовой оборот всех марок вместе, оцениваемый в 300 миллионов долларов, а также 135 магазинов, которыми Кавакубо единолично владеет), но в то же время это уморительно неточное заявление. «Большинство компаний думают только о развитии и росте в плане результата, и, возможно, Comme des Garçons отличается от них тем, что суть нашего бизнеса не обязательно заключается в том, что мы можем или не можем продать, ведь наш бизнес – это само создание одежды», – сказала она. Кавакубо признается, что выход бренда на рынок мужской одежды объяснялся практическими, а не творческими причинами. Но она добавляет: «Мне часто кажется, что это самый сложный способ ведения бизнеса. Продавать идеи не так-то легко, особенно те, к которым люди не привыкли». Она сказала, что каждый выбор, который она делает, даже если это относится к корпоративной структуре, «опирается на эстетические ценности». Нравится ей это или нет – а я почти уверена, что она этому только рада – продукцию компании Рей Кавакубо по большей части приобретают и ценят в качестве произведения искусства. И увидев на улице кого-либо в Comme des Garçons, невольно задумываешься, не демонстрирует ли мода более явно гражданскую позицию и политичность человека, чем искусство. В отличие от картины, приобретенной в галерее и повешенной дома на стену, одежда Comme des Garçons действительно циркулирует по миру, лицом к лицу сталкиваясь с людьми (приводя их в восторг или смятение и раздражение), которые сами никогда не захотели или не стали бы ее надевать.
Именно так я, по крайней мере, чувствовала себя тем утром в Токио. Сидя через офисный подиум от всех этих сотрудников Comme des Garçons, я пребывала в восторге – а еще мне было стыдно. Образ, который я выбрала, потому что он одновременно выглядел уместно и очень мне шел, внезапно показался мне не только скучным, но и эгоистичным. Он не восхищал ни меня, ни кого-либо еще. Он казался пустышкой. Я поняла, что оделась так, как мог бы одеться мужчина – мужчина, который не носит Comme des Garçons.
Несколько дней спустя, когда я вернулась в тот офис для того, чтобы взять у Кавакубо интервью, я надела другую – но столь же невыразительную – одежду. Я не питала иллюзий по поводу того, что она может обратить на мой внешний вид хоть какое-то внимание, но еще я была уверена в том, что если бы она его заметила, то он вогнал бы ее в депрессию. «Есть ли на свете мужчина, дизайном одежды которого вы хотели бы заняться, но вам этого сделать никак не удавалось?» – спросила я в конце нашей часовой встречи. Рей Кавакубо покачала головой. «Глупый вопрос» – сказала она.
Источник: The New York Times Style Magazine