Дизайнер Эрролсон Хью, стоящий во главе Acronym — высокотехнологичного бренда с армией поклонников, в число которых входят музыкант Джон Майер и гений научной фантастики Уильям Гибсон — создает одежду, подходящую для апокалипсиса.
Он появляется из ниоткуда как рябь в пространственно-временном континууме. Путешественник во времени, прибывший к нам с конца света.
Морозным февральским утром в берлинском округе Митте на другой стороне улицы материализуется Эрролсон Хью, дизайнер, стоящий во главе Acronym. Его сложно не заметить. Прекрасная бритая голова. Козлиная бородка конкистадора. Легкая, почти незаметная хромота. Но чувак… Какая одежда! От обычного мира его отделяет именно она — либо Acronym, либо коллаборации Acronym, представленные в монохромных черных оттенках. Большая дутая куртка с круглым капюшоном. Кроссовки Nike. Ветрозащитные штаны с таким количеством складок и настолько заниженным шаговым швом, что если в них хорошенько порыться, то можно найти крестраж. Конечно, вся одежда — это наша броня, но Эрролсон Хью подходит к этому суждению буквально, потому что его силуэт, похоже, делает его неуязвимым даже к самым жестким природным условиям. Он похож на какого-то ниндзя-бога-тире-космонавта. Как будто его можно, не беспокоясь, вытолкнуть из космического корабля, чтобы он залатал метеоритную пробоину.
Я нелепо машу ему рукой, привлекая к себе внимание. Он корректирует свой курс, улыбается. Чуть кивает в знак приветствия.
«Привет», — говорит он. — «Я Эрролсон».
В созвездии модных брендов Acronym находится немного поодаль — это крошечный спутник, вращающийся на периферии своей собственной туманности. В отличие от домов моды Парижа, Милана и даже Нью-Йорка Acronym не проводит традиционные показы и не тратит ни копейки на рекламу. Его сезонные коллекции обычно очень маленькие: в них входит не больше 15 вещей.
Изначально основав Acronym в 1994 году вместе с Микаэлой Сашенбахер как агентство по дизайну бутиков, Эрролсон развивал компанию с помощью разработки верхней одежды для других брендов, а затем, несколько лет спустя разделил ее на два направления, чтобы построить бизнес с собственной маркой. Прекрасная одежда бренда, сшитая из дорогих ультрасовременных материалов с названиями вроде SCHOELLER® 3XDRY® DRYSKIN™ или HIGH-DENSITY GABARDINE, обладает какой-то темной, едкой энергетикой; представьте себе нечто среднее между Yohji Yamamoto, Yojimbo и Metal Gear Solid, и всё это перемешано в блендере NutriBullet. И стоит всё это, конечно, тоже запредельно дорого. Пара брюк — к примеру, P23A-S конической формы, которая выглядит одновременно мешковато и уютно — обойдется вам в 1500 долларов. Тем не менее, что происходит во время онлайн-релиза новой коллекции Acronym?
Пшик! Всё практически мгновенно раскупается, и от одежды остаются одни лишь призрачные силуэты.
В самом эпицентре всего этого находится Эрролсон Хью, жизнерадостный, неизменно вежливый парень, который выглядит как главный босс в компьютерной игре. Вблизи его усы торчат в разные стороны и немного завиваются над верхней губой как большая ложка. Ему 47 лет. Но на его лице совершенно отсутствуют поры, что придает ему вид человека на 15 лет моложе, и его настоящий возраст выдает себя, только когда он смеется — а смеется он часто — из-за чего в уголках его глаз появляются морщинки.
«Люди часто используют по отношению к нам слова “антиутопия” или “киберпанк”», — говорит Эрролсон. — «Но на самом деле вся суть Acronym лежит в агентстве. Суть в том, чтобы дать кому-то возможность сделать то, чего иначе они сделать не смогут. Оптимизм лежит в самой основе бренда».
Его фанаты повсюду. В их число входят такие громкие имена, как Джон Майер, A$AP Rocky и известный писатель-фантаст Уильям Гибсон. Что насчет Генри Голдинга, играющего в «Безумно богатых азиатах»? Это его старый близкий друг (говоря о преображении своего приятеля для роли в фильме: «Просто вау!»). Еще один тайный фанатик Acronym, Джейсон Стэйтем, недавно попросил Эрролсона разработать комбинезоны для нового спин-оффа «Форсажа» с Дуэйном Джонсоном, «Форсаж: Хоббс и Шоу», по сюжету которого им приходится иметь дело с «русским олигархом» и «парашютным спуском в радиоактивный Чернобыль». Свое внимание на Acronym также обратил как минимум один бывший президент США: прошлой зимой Билл Клинтон вошел в храм неолиберального стритвира Kith в Нью-Йорке и 40 минут спустя вышел оттуда с новой парой водоотталкивающих брюк в военном стиле за 750 долларов.
Костюмы супергероев наконец-то получили признание, которого они заслуживают
«В случае с Acronym важно помнить о том, что они выпускают продукцию практически на уровне прототипов», — пишет Джон Майер по электронной почте. — «Это далеко не массовое производство, всё делается на ремесленном уровне. В этом бренде присутствует дух, не сильно отличающийся от того, что делают в отделе костюмов для фильмов Marvel. Это косплей такого же уровня, что и костюм Человека-паука в фильме Marvel».
Его часто называют «любимым дизайнером твоего любимого дизайнера». Самый известный неизвестный. Человек, главная задача которого — заглядывать за грань того, что ждет нас впереди, и делиться этими знаниями с настоящим.
«Люди часто используют по отношению к нам слова “антиутопия” или “киберпанк”», — говорит мне Эрролсон Хью. У него мягкий и трудно узнаваемый голос с некоторыми остаточными испарениями его родных канадских ноток. В этом есть что-то успокаивающее. Как будто в середине своей карьеры он может резко сменить поле деятельности и стать диктором новостей на радио. «Думаю, отчасти это так. Но на самом деле вся суть Acronym лежит в агентстве. Суть в том, чтобы дать кому-то возможность сделать то, чего иначе они сделать не смогут. Оптимизм лежит в самой основе бренда».
Он делает паузу, как будто пытается нащупать дальнейшее русло этого разговора.
«И если в какой-то степени в нем есть что-то антиутопическое, то, наверное, это потому, что мы уже сейчас живем в своего рода антиутопии».
Попытки объяснить кому-то незнакомому с Acronym, в чем заключается вся прелесть бренда, часто оказываются безуспешными — это напоминает попытку объяснить близкому человеку, почему вы решили присоединиться к культу Судного дня. Я помню, как впервые наткнулся на Acronym несколько лет назад в блоге «You Might Find Yourself» на Tumblr и увидел его, этого мрачного азиата, который годится мне в двоюродные братья, одетого в какую-то куртку, похожую на плащ, оснащенный большой сумкой. Пост был отмечен тегом «tech-ниндзя», и тогда у Эрролсона на голове еще были волосы. Я тут же начал исследовать эту тему, всё дальше погружаясь в просторы интернета, и вскоре наткнулся на короткое видео с грохочущим техно на фоне. То, что случилось дальше, было чем-то вроде галлюцинации: пока на экране мелькало слово ACRONYMJUTSU, нахмуренный Эрролсон Хью демонстрировал какие-то боевые приемы и показывал свою невероятно структурную одежду, оснащенную всевозможными техническими возможностями — начиная от невидимых магнитов на воротнике куртки, которые удерживают ваши наушники, и заканчивая «гравитационными карманами», спрятанными в рукавах предплечья, благодаря которым телефон может как по волшебству телепортироваться в руку. Настоящее безумие.
Этот мрачный персонаж разительно отличается от забавного и любящего посмеяться парня, которого из себя представляет сам Эрролсон. Как он позже объясняет, боевые искусства были идеальным примером для демонстрации конструкции одежды и свободы при движении в ней. «В карате ты делаешь ката — ритуал, состоящий из последовательности движений», — объясняет он. В какой-то степени они гиперболизировали серьезность тех видео — которые выполняли функцию модных показов — и это стало своеобразной шуткой для своих. С самого начала было понятно, что логичным будет сделать Эрролсона главной моделью Acronym, тем более что все испытываемые образцы были подогнаны под него. «Я всегда был свободен», — говорит он. — «И со мной недорого работать».
«Я никогда не носил одежды приятнее, чем Acronym», — говорит Уильям Гибсон. — «Иногда я очень долго ношу что-нибудь от Эрролсона, не осознавая, почему какая-то маленькая деталь сделана именно так. А потом до меня наконец доходит. Это как с какой-нибудь шуткой, только тут речь идет о функции».
Это было всего через пару лет после того, как я закончил колледж, и, конечно, я не мог себе этого позволить. Но соответствующие нейроны глубоко закодировались в моем мозгу. Несколько лет спустя, когда мое жизненное положение улучшилось (и я перестал каждую неделю залезать в овердрафт по карте), у меня наконец-то появилась возможность купить куртку Acronym с небольшой скидкой через «Subnet» — это что-то типа закрытого канала, доступного только по приглашениям, предоставляемым Acronym, где можно приобрести одежду немного дешевле перед тем, как вещи появятся в продаже для широкой аудитории. Конечно, будучи благоразумным человеком, я легкомысленно достал кредитку и потратил на куртку с технологией Gore-Tex 1000 с лишним долларов. Благодаря своей асимметричности она была просто невероятно красивой. И стоила больше, чем моя арендная плата.
И знаешь, что, читатель… Глупости на этом не закончились. Всего несколько месяцев спустя я купил сумку за 800 долларов. Это была 3A-1, черная поблескивающая парусина с несколькими отверстиями для главного отделения и мягким быстроразъемным ремешком. Мне казалось, что я могу использовать его вместо троса, чтобы спуститься по фасаду здания и остановить банковское ограбление.
Было ли это необходимой покупкой? Конечно, нет. Это был чистый, сочный, банальный излишек — износившись, сумка выглядела просто прекрасно. Я ежедневно ею пользуюсь, и это лучшая сумка в моей жизни (недавно ту же модель на Grailed продали за 2,5 тысячи долларов).
А затем, еще через несколько месяцев я купил обувь.
Это редкий дар — умение привнести гармонию в совершенно воображаемый мир. В 2005 году журналистка Джудит Турман написала в The New Yorker: «Традиционная мода, и в особенности ее реклама — это повествовательный жанр, на одном конце спектра которого находится исторический роман, а на другом — научная фантастика». Она говорила о Comme des Garçons. И хотя предельно ясно, к какому концу спектра принадлежит Acronym, настоящее мастерство Эрролсона — это аналогичное умение разрабатывать отдельную вселенную, прописывать историю с помощью ткани, что делает его похожим на Рей Кавакубо (Comme des Garçons) или Рика Оуэнса. Таким образом Acronym обращается к определенному типу носителя одежды. К человеку, который скорее купит меньше, но лучше. К человеку, который лучше всего чувствует себя, когда выглядит немного странно. Или, может быть, просто к человеку, который ненавидит зонтики.
Полностью одеться в Acronym значит перестать привязываться к определенному месту и времени. Это эстетика, которая выносит своего носителя за рамки современной реальности. В какой-то степени это вывернутый наизнанку Man Repeller. Я написал Уильяму Гибсону — человеку, который кое-что понимает в том, как устроен мир, и человеку, которого Эрролсон Хью считает «ближе всего к званию своего наставника» — чтобы спросить его о том, что он думает о такой характеристике.
«Для меня это с самого начала играло важную роль», — написал он в ответ. — «То, что эта одежда не относится к определенному времени или как будто принадлежит к своей собственной реальности. Планете Acronym».
Он добавил: «И потом, когда ты носишь эти вещи годами, с ними происходит что-то вроде ваби-саби — появляется эстетически приятный эффект старения. У меня есть такая куртка S-J11, хлопковая Stotz EtaProof, она сильно потерлась, но совсем не выглядит устаревшей. Она похожа на старую куртку из будущего!»
В студии Acronym, спрятанной в бруталистическом многоквартирном доме в Митте, Эрролсон Хью показывает мне внутреннее устройство пары… брюк. Всю славу обычно получают куртки, но на самом деле лучшие технологии используются именно в брюках. К своему удивлению я не замечаю ни одного мудборда — никаких принтов Gundam или Куниёси, или других источников вдохновения — но зато есть большая книжная полка (много Гибсона, Джеймса Эллроя и, эм, Ника Хорнби), а также доска, на которую прикреплены различные молнии. Дело близится к полуночи, рабочее время давно закончилось. Сама студия просто крошечная, она рассчитана на 10 штатных сотрудников, некоторые из которых начинали в компании в качестве стажеров; из-за того, что Эрролсон часто путешествует и постоянно пребывает в разъездах, недавно он избавился от своего стола, чтобы освободить место для дополнительного персонала. Ему настолько не жалко своего времени и энергии, что в прошлом году он позволил учтивому и относительно начинающему стритвир-дизайнеру провести целых два часа в архиве Acronym, тщательно изучая старые куртки бренда, как будто они были музейными экспонатами.
Эрролсон говорит, что в один прекрасный момент этот дизайнер спросил: «“Можно я пришлю сюда команду фотографов? Можно мы просто всё сфотографируем, чтобы у меня это было в цифровом формате?”»
Эрролсон вежливо отшутился от этой просьбы.
«Я сказал: “Эмм… Нет?”»
Этого талантливого молодого дизайнера звали Канье Уэст. Они говорили о том, чтобы выпустить какую-нибудь коллаборацию — по крайней мере до того, как Канье начал активно поддерживать Трампа — но пока эти разговоры ни к чему не привели.
Чтобы вы поняли, как Acronym подходит к созданию одежды, давайте разберемся на каком-нибудь по-настоящему скучном и базовом примере.
Например, карманы.
Как разработать то, что при рассмотрении через призму технологичности можно назвать самым лучшим карманом для брюк в истории человечества? Карман, который открывает червоточину в новые способы хранения вещей?
Во-первых, вы подумаете о том, что носитель туда положит: кошелек, ключи, телефон, может быть, Juul. Вы сошьете карман больше и глубже, чем у других — например, из прочного швейцарского материала Mil-Spec, устойчивого к стиранию. (На фоне передовой репутации компании методы конструирования одежды Acronym выглядят довольно старомодно: вместо лазерных резаков или чего-то подобного используются ножницы, что во многом объясняется малым объемом производства.) Затем вы подумаете о том, как эти элементы могут взаимодействовать внутри кармана. Проблему представляют ключи, потому что они могут поцарапать всё остальное. Поэтому для того, чтобы оптимизировать положение вещей в кармане, вы отрезаете дно под углом.
Из этого получается карман, который, как объясняет Эрролсон, является «параллелограммом, а не прямоугольником, благодаря чему всё, что вы кладете в него», — ключи, монеты и т.д. — «всегда скатывается вперед». Далее для того, чтобы еще больше разобраться в предметах первой необходимости носителя, вы добавляете несколько внутренних подкладок, что создает небольшую надстройку с карманом для телефона, спрятанным внутри еще одного кармана, который в свою очередь тоже расположен в кармане — и из разделенных вещей получается настоящая матрешка. В какой-то степени это заставляет почувствовать себя киборгом.
«В случае с Acronym, я уже настолько привык, что у меня есть карман для телефона», — говорит Брайан Ли, креативный директор из Сан-Франциско, который коллекционирует Acronym с 2003 года. — «Что если я куплю обычную пару брюк от Uniqlo или что-то еще, у меня по-прежнему останется эта привычка — моя рука потянется к телефону, а его там не окажется. И я подумаю: “О боже, где мой телефон?”» Ли ведет инстаграм-аккаунт @ACRHIVE (количество подписчиков: 52 тысячи), в котором собраны фотографии с образами поклонников бренда. Что касается произношения, оба варианта — «Archive» и «ACR Hive» — приемлемы — как «Pet’s Mart» и «Pet Smart».
Гибсону это чувство тоже знакомо. «Я никогда не носил одежды приятнее, чем Acronym, что объясняется целым рядом причин», — объясняет он. — «Одна из них заключается в том, что иногда я очень долго ношу что-нибудь от Эрролсона, не осознавая, почему какая-то маленькая деталь сделана именно так. А потом до меня наконец доходит. Это как с какой-нибудь шуткой, только тут речь идет о функции».
Думать о том, как устроены карманы, не особо интересно — ведь это просто какие-то отверстия! Но зато теперь вы понимаете, как бессознательное корректирование поведения носителя может укрепить незаметную форму преданности бренду. Это как перейти с PC на Mac и больше не возвращаться. В случае с Acronym эту «зазывающую» роль выполняют яркие детали, напоминающие самые умопомрачительные магические фокусы, поэтому когда потенциальный клиент наконец-то использует свою кредитку с высокой процентной ставкой, чтобы быстро приобрести асимметричную куртку, которая стоит больше, чем его арендная плата… Вуаля! Индоктринация завершена. Коктейли из фенобарбитала с водкой за счет заведения.
Как и любой хороший футурист, сам Эрролсон Хью придерживается прогрессивных политических взглядов. Считает Александрию Окасио-Кортес справедливым агитатором и немного переживает, когда забывает сказать официанту о том, что ему не нужны трубочки. Он родился в Канаде, но когда ему было чуть больше 20 лет, переехал в Германию, в конечном счете поселившись в Берлине — многокультурном месте с дешевой арендой, сильной системой социальной поддержки и, вовсе неслучайно, процветающей арт-сценой. (Когда он жил в Мюнхене, на улице ему так редко встречались другие азиаты, что они часто кивали друг другу в знак приветствия).
Не так давно Эрролсон случайно встретил Ай Вэйвэя, завтракающего здесь, в Берлине, и не смог удержаться от того, чтобы немного по нему «пофанатеть». Особенно когда Вэйвэй — который живет в Германии с 2015 года в добровольном изгнании из-за гнета китайских властей — признался в том, что он обожает Nike x Acronym Lunar Force 1 — кроссовки, которые создал Эрролсон. В рамках этой коллаборации к конструкции Air Force 1 — одного из самых легендарных и неизменных силуэтов в истории кроссовок — была пришита огромная боковая молния. По словам Эрролсона, когда информация о деконструктивном подходе просочилась в массы, молния вызвала настолько горячие споры, что стала считаться чем-то практически еретическим. С таким же успехом можно было предложить использовать Туринскую плащаницу в качестве коврика для ванны.
И всё же кроссовки в стиле монстра Франкенштейна оказались невероятно популярными. Вэйвэй рассказал Эрролсону о том, что их обожает — в своем новом документальном фильме он на протяжении всего периода съемок ходит в них — и они сделали селфи для инстаграма.
«Он сказал мне: “Найди для меня новенькую пару!”» — радостно говорит Эрролсон. — «Я ответил: “Я постараюсь”».
Вот только Lunar Force поступили в продажу довольно давно. Их уже везде раскупили. В студии Acronym не осталось нужной расцветки и размера Ай Вэйвэя, и в Nike ему тоже не смогли ничем помочь.
Так что же ты сделал?
«В итоге я сам, эм, купил ему пару на Grailed».
С помощью реселлера мужской одежды Эрролсон Хью связался с «каким-то парнем из Токио» и заплатил двойную цену за кроссовки, которые сам же и создал. В какой-то степени это немного сбивает с толку: ради такого благородного жеста создателю всей этой высокотехнологичной одежды пришлось подчиниться экономике хайпа и обратиться к одному из своих фанатов.
«Этот парень сказал что-то вроде: “Вы серьезно? Это что, шутка?” А я ответил: “Да-да. Прости, чувак”».
Осложняющим фактором во всём этом является то, что Эрролсон не знает, как относиться к тому, что Acronym затянуло в пучину хайпа. Особенно после того, как сотрудничество с Nike невероятно повысило уровень популярности Acronym, и принимая во внимание такую актуальную угрозу, как необратимые изменения климата, до которых осталось каких-то 12 лет. «Мы определенно относимся ко всей индустрии с чем-то вроде необходимого скептицизма», — говорит он. — «То, есть понимаешь, я, как и все, люблю моду, дизайн и новые вещи, но на каком-то фундаментальном уровне я просто не могу заставить себя действовать как какой-то…»
Еще одна пауза и переоценка позиции.
«Особенно сейчас, с нынешним состоянием окружающей среды. Учитывая нынешнее положение мира, разве это похоже на подходящее время для того, чтобы обращать внимание лишь на внешний вид?»
«Сейчас у нас есть возможности для того, чтобы расширить компанию, и какая-то часть меня говорит, что да, мы должны это сделать ради эффективности и безопасности, ради сотрудников и всё такое. Но я также думаю и о том, что неужели миру действительно нужно еще больше вещей?»
Как бы то ни было, кажется, он действительно испытывает противоречивые чувства по этому вопросу. Он считает, что быстрая мода — это зло, которое нужно запустить в космос и отправить прямиком к Солнцу. Он часто путешествует, прыгая между Токио (где часто по работе оказывается его девушка — и модель Acronym — Мелоди Йоко Рейли), Парижем и Америкой, но ужасно себя чувствует из-за того, что он — гражданин мира, который способствует потреблению реактивного топлива. Любит свою команду Acrokids и хочет их поддерживать, но его волнует перспектива расширения компании в мире, который совсем скоро станет непригодным для жизни, и ни к какому решению этой проблемы в скором времени никто не придет.
Его также немного смущают самые щедрые поклонники бренда — те, что каждый дроп тратят больше тысячи долларов на коллекции Acronym: «В основе Acronym также лежит желание покупать меньше. Не нужно брать пять одноразовых, эфемерных вещей. Просто купите что-то качественное и носите эту одежду как можно дольше, пока она не развалится на части». Отдельные базовые вещи Acronym кажутся повторяющимися: на первый взгляд куртка может ничем не отличаться от куртки из прошлого сезона, разве что лишь парой деталей. По сути, это обновление прошивки.
«Когда мы что-то делаем, высокая цена не обусловлена какой-то погоней за ажиотажем или фактором статуса», — говорит Эрролсон. — «Всё объясняется функциями материалов, которые мы используем, тем, как продукт произведен, и временем, которое ушло на то, чтобы его разработать. Он стоит своих денег».
Если обратить на всё это больше внимания, можно заметить, что 90% поклонников Acronym в инстаграме — тоже азиаты: Япония, Тайвань, Ирвин, Бруклин (это я). Мне стало любопытно, обратил ли на это внимание Эрролсон. Мы сидим в китайском ресторанчике неподалеку от студии Acronym и потягиваем коктейли с личи, которые он порекомендовал. Он редко готовит. А так как это заведение работает допоздна, и Эрролсон хорошо знаком с его владельцем, он несколько раз в неделю приходит сюда поесть после работы. Интерьер выглядит уютно и атмосферно. Некая имитация декораций со съемок фильма Вонга Карвая. Заметно, что это популярное место среди берлинцев, настроенных на любовную волну.
Десять лет назад он, возможно, и не обратил бы на вид покупателей Acronym особого внимания. Но теперь мы стали более развитой и мудрой культурой, более чуткой к нашей близости к белому обществу и нашей идентичности. Вернемся к вопросу об азиатах: «Во многом всё сводится к репрезентации». Он говорит, что в некотором смысле первые стритвир-бренды из Японии — BAPE, WTap, Neighborhood — «открыли двери» в индустрию для таких, как он. Это те люди, которые помогли молодежи обрести какую-то идентичность помимо принадлежности к азиатской культуре. И в каком-то смысле Acronym просто продолжает их дело.
«У них была возможность быть собой в рамках Acronym, но в бренде всё еще было что-то очевидное азиатское — по большей части я».
Эрролсон родился в Виннипеге и вырос, переезжая из одного уголка Канады в другой. Его родители имеют китайское происхождение, но являются ямайцами в третьем поколении, которые мигрировали туда через Монреаль. Его мать была географическим фанатиком, и Эрролсон Хью считает, что отчасти он унаследовал свою любовь к путешествиям от нее (из-за этого он и его младший брат — единственные среди его родственников, у кого нет ямайского акцента, хотя Эрролсон хотел бы, чтобы у него он был, потому что тогда он был бы «намного круче»).
Его отца зовут… Эррол. По профессии он архитектор. Когда дети росли, он держал дома много книг и журналов на эту тему. Он рассказывал об архитекторах вроде Ричарда Мейера (его любимый) и Арата Исодзаки — это японский архитектор с модернистским подходом к структуре здания, который, я должен отметить, похоже, чаще всего одевается во всё чёрное. Родители Эрролсона были творческими трудоголиками (мать была дизайнером интерьеров), и семейный дом был разделен на жилое пространство и студию дизайна. По рассказам Эрролсона, они не были сторонниками строгого воспитания и поощряли творческие начинания своих детей. Он не отрицает, что трудовая дисциплина передалась ему от них. «Всё дело в этом правиле про 10 тысяч часов», — говорит он. — «Я не думаю, что на самом деле этого времени достаточно. Конечно, за это время можно научиться довольно хорошо в чем-то разбираться. Но для того, чтобы стать в чем-то лучшим — если ваше дело вам нравится, вы даже не заметите, как пролетит время».
В какой-то момент Эрролсон Хью упоминает одну из своих любимых книг, «Книгу пяти колец» Миямото Мусаси, японского писателя и ронина XVII века, который, согласно мифу, владел двусторонними мечами как черепашка-ниндзя и победил в 60 дуэлях. В этом трактате есть следующий отрывок:
«Поначалу это кажется сложным, но все сложно поначалу. Трудно натягивать лук, трудно орудовать алебардой; но когда привыкаешь к ним, твоя воля становится крепче».
По большей части юность, проведенная в Канаде, означала, что Эрролсон и его брат — который младше него на два года и имеет собственную компьютерную компанию в Лос-Анджелесе — были предоставлены сами себе. Это было довольно одинокое время: два китайско-ямайских ребенка, капли в море социума, растущие аутсайдерами на Великом Белом Севере. И Эрролсон с нетерпением ждал, когда же он сможет оттуда выбраться. «Прогулка до школы занимала около десяти минут, но за эти десять минут ты обрастал сосульками. И всякое такое дерьмо. Это была зимняя пустошь, которая, я уверен, подсознательно оказывала на нас влияние…»
Как бы то ни было, в 10 лет родители записали их с братом на занятия каратэ, что оказалось полезным — не только для того, чтобы способствовать формированию ожидаемого морального облика и развивать уверенность в себе, но и в качестве средства для отпугивания хулиганов. Когда я спрашиваю Эрролсона о том, была ли у него в детстве какая-то любимая вещь, он говорит, что это, конечно, каратэги (форма для занятия каратэ) — недавно об этом ему напомнил его отец: «Он сказал: “В детстве ты никогда не мог найти штаны, которые тебе подходили бы. Потому что ты всегда пытался пинаться”».
Однажды Эрролсон (которому на тот момент было около 13) и его брат катались на велосипедах, и какие-то белые ребята проехали мимо «на машине, кидаясь в нас чем-то из окна». Юный Эрролсон показал им средний палец. Ребята постарше затормозили.
«Я думал, что сейчас мне надерут задницу», — вспоминает Эрролсон.
Итак, их главарь встал с водительского сидения (заметьте, он был достаточно взрослым для того, чтобы иметь права) и начал их материть. В количественном плане они уже проигрывали — пятеро против двух. А потом Эрролсон Хью сделал кое-что, скажем так, необычное: он поставил ноги полумесяцем, поднял руки и встал в стойку каратэ. И просто уставился на этого парня. Даже не сказав ни слова. Где-то на фоне, по-видимому, за сосновыми иголками играл Питер Сетера.
И этот чувак просто… остановился.
«Ты какой-то кунг-фу-херней тут занимаешься!» — вспоминает Эрролсон. — «Я был слишком напуган. Я даже ничего не сказал. Я просто так и стоял, а он так сильно матерился, что женщина, стоявшая через дорогу, вызвала полицию. Но он на меня так и не напал».
Парень сел в машину и уехал. Победа была одержана без единого удара.
После этого братьев Хью оставили в покое. Они постоянно боролись между собой — драки обычных агрессивных подростков, усиленные боевыми искусствами — и оставили по всему дому немало вмятин. Они ходили в школу архиепископа Макдональда — академическую школу в Эдмонтоне, где Эрролсон впервые попробовал себя в создании мерча, продавая девочкам «поддельные футболки Chanel», которые он сделал на чертежном столе своего отца. В 1989 году перед поступлением в Университет Райерсона он выбирал между графическим дизайном, архитектурой и модой, но в итоге остановился на последнем варианте, потому что «решил, что в моде будет больше девчонок».
И знаете, этот процесс принятия решений, основанный на гормонах, окупился сполна. В Райерсоне он познакомился с Микаэлой Сашенбахер, которая стала соосновательницей Acronym, его молчаливым деловым партнером и, на долгие годы, его девушкой. Она по-прежнему является генеральным директором компании. Но после окончания университета у Эрролсона наконец-то появился шанс сбежать из Канады, поэтому он отправился вслед за Микаэлой в ее родной город Мюнхен, где они жили вместе с ее семьей.
Это было в начале 90-х, в разгар экономической депрессии. Не найдя работы, Микаэла решила на год перебраться в Киото для изучения японского, оставив своего парня-иммигранта с японско-ямайско-канадскими корнями в Европе со своей семьей, где благодаря ее бабушке он смог выучить немецкий язык. «Она вообще не говорила по-английски; она просто постоянно говорила со мной на немецком», — говорит он. — «И в один день я смотрел телевизор и вдруг понял: “Я понимаю всё, что этот парень говорит!”»
Пока Микаэла была за границей, Эрролсон Хью добился первых успехов в качестве дизайнера, став консультантом ныне несуществующей немецкой стритвир-линии Subwear. Эта работа не принесла ему «никаких денег». За огромную коллекцию из 30 вещей ему заплатили около 3 тысяч долларов, но сотрудничество неожиданно оказалось выгодным в другом плане: одежда послужила ему пропуском в зарождающийся мир технологичной верхней одежды. После того, как Микаэла вернулась из Японии, в 1994 году они вдвоем основали Acronym Studio. И постепенно они начали создавать коллекции сноубордов для целого списка клиентов, в который со временем попал и титан индустрии спортивной одежды Burton, что в итоге вылилось в 13-летнее сотрудничество.
Эрролсон даже не умел кататься на сноуборде. Просто никогда не увлекался им. Но однажды Эрролсон и Микаэла тайно разработали «семь или восемь коллекций сноубордов» для разных компаний, которые были представлены в спортивном каталоге SportScheck. Работы Acronym Studio занимали половину каталога, и никто об этом даже не знал.
«Я был настолько разорен и настолько беден, что мне было всё равно», — говорит он. — «Я был готов делать что угодно. Я брался за любую работу и просто как-то справлялся с ней».
Сегодня консультационная сторона Acronym очень избирательно подходит к тому, с кем сотрудничать. Сейчас у бренда есть два основных коллаборатора: Nike (до недавнего времени Acronym разрабатывал серию All Conditions Gear, но сейчас идет работа над новой секретной коллаборацией) и Stone Island (с итальянским брендом верхней одежды, который тоже питает страсть к инновационным технологиям, они работают над Stone Island Shadow Project).
Благодаря тому, что Acronym так рано начал создавать эти «снежные» коллекции, у него были некоторые преимущества перед конкурентами. Он начал сотрудничать с Gore-Tex в те времена, когда другие дизайнеры были против использования их материалов. И иногда команде Acronym поручались амбициозные, но причудливые задачи, например, от Грега Дацишина, который в то время был креативным директором Analog (суббренд Burton), и который славился своей панк-рок-анархистской жилкой. «У Грега был такой пунктик, что он пытался всех разозлить», — говорит Эрролсон. — «Он говорил что-нибудь вроде: “Давай сделаем то, что все будут ненавидеть!”»
«Эрролсон Хью нашел золотую середину между бездумными инновациями и невероятной дисциплинированностью. То, что нужно, развивается, то, что нужно, остается неизменным», — Джон Майер
Одним из запоминающихся и не вызывающих ненависти поручением было создание трансформируемой кожаной куртки с технологией Gore-Tex с миллионом карманов («Думаю, на самом деле карманов было 26», — говорит Эрролсон Хью). У нее было отделение для паспорта и кошелька, которое с помощью липучки крепилось к передней части куртки. В капюшон в буквальном смысле были встроены лампочки, и вообще куртку можно было превратить в портфель, если после похода в горы вы тут уже собирались отправиться в зал заседаний.
Правда, было одно указание, которое Эрролсон Хью так и не смог исполнить: «Мы должны были придумать, как сделать такую куртку, чтобы в ней как-то можно было зажечь косяк, пока ты едешь на подъемнике при сильном ветре. Вот такое у них было пожелание. Но я так и не понял, как это сделать».
Когда в 2002 году Acronym наконец-то запустил свой первый собственный продукт, команда была готова ко всему. Им стал набор Acronym Kit-1: комбинация куртки и сумки, которые поставлялись в складной коробке, выглядящей как Nintendo, собранная своими руками. Туда же вошли диск с саундтреками и справочное руководство в виде комиксов. За всё про всё — 2 тысячи долларов. Всего было сделано 120 экземпляров. Интернет еще не пользовался особой популярностью, так что их нужно было покупать в магазине.
«В большинстве компаний о дизайне никто не думает, они переживают лишь за продажи», — говорил Эрролсон Хью. — «И Acronym стал нашим ответом на это».
Этот обратный подход, основанный на практических решениях в модной индустрии по-прежнему остается уникальным. Если посмотреть на это под определенным углом, Acronym — это то, что получается, когда ты фокусируешься только на дизайне. Это песочница. Костяшки домино упали таким образом, что позволили бренду работать вне традиционного цикла моды, основанного на модных показах, что сделало его отдельным спутником на краю Вселенной. Сначала из первобытной вязкой массы появились брюки и куртки.
«В Эрролсоне есть что-то очень редкое: он нашел золотую середину между бездумными инновациями и невероятной дисциплинированностью», — говорит Джон Майер. — «То, что нужно, развивается, то, что нужно, остается неизменным. Именно это привлекает поклонников бренда».
Не так часто вам удается попытаться ударить участника вашего интервью в лицо. И всё же сейчас мы, два азиата, за плечами которых детство с черными поясами по карате, стоим, готовые пошуметь в зале для единоборств Acronym Dojo. Этой безумной идеей я поделился с Эрролсоном по электронной почте. А он ответил: «О да, давай поборемся!»
Хорошо, на самом деле этот зал не называется Acronym Dojo. На Google Картах это место обозначено как «Chimosa», студия йоги-тире-оздоровительный центр с акцентом на поддержку женщин с помощью боевых искусств, которым управляет полный энтузиазма тайванец по имени Ичи — сам он высокий и жилистый, как если бы Брюса Ли растянули на машине по производству сливочной тянучки. Последние шесть лет Эрролсон тренируется здесь. У каждого тренировочного зала есть своя тема, связанная со стихией — вода, огонь, земля, тут идет ремонт, и т.д. После того, как мы заходим, нам заваривают некрепкий чай.
Там же присутствует их друг Эскиндир, веселый парень родом из Эритреи, владеющий несколькими видами боевых искусств, в чьей биографии есть слово «каскадер» и который был моделью Acronym в нескольких рекламных кампаниях. Он замыкает мультикультурную команду Эрролсона (в основном это сотрудники Acronym), и в сумме они создают впечатление какой-то рекламы Benetton в стиле аниме.
Пособие для начинающих — введение в основы techwear
И мы все вчетвером одеты в… Lululemon! Шучу. Мы все одеты в форму Acronym, любезно предоставленную Эрролсоном, который принес «протестировать» одежду где-то на 4 тысячи долларов в своем огромном рюкзаке из невыпущенной коллекции Acronym, который нам пригодится, если мы вдруг решим похитить Колокол Свободы. Я примеряю шорты (модель SP28TS-DS), сделанные из легкого джерси-нейлона, которые расширяются как штаны самурая — предположительно, чтобы защитить мои квадрицепсы от вражеских лучников на лошадях — а Эскиндир и Ичи надевают штаны, сделанные из влагоотталкивающего эластичного материала, который очень нравится Эрролсону. Они выглядят как шаровары — и какая-то их вариация в будущем появится на Acrnm.com. Это место похоже на неофициальную научно-исследовательскую лабораторию, в которой в качестве стресс-тестирования выступает рукопашный бой. Отсюда и удары в лицо.
Большую часть времени, которое мы проводим вместе, и особенно в ресторанах, Эрролсон Хью думает о чем-то другом. Девушка Эрролсона, Мелоди, сейчас не в Берлине. Но он говорит о ней с любовью — что означает, говорит о ней много. Мелоди выросла к югу от Лос-Анджелеса, провела большую часть своей взрослой жизни, работая в Токио, и совсем недавно вернулась в Калифорнию. Эрролсон размышляет над тем, чтобы к ней присоединиться, и, похоже, серьезность этого решения — переместить куда-то основную часть операций (то есть, самого Эрролсона Хью) — на него давит.
По крайней мере, немного. Он гражданин мира настолько, насколько это вообще возможно, и он готов покинуть свое нынешнее место обитания при первой же необходимости.
«Преимущество того, что у тебя нигде нет дома», — говорит он, — «В том, что ты везде как дома».
Именно это чувство бесприютности, своего рода постгеографическая аутсайдерская позиция — и неважно, кто ты — китайско-ямайско-канадский эмигрант, живущий в Германии, или кто-то совершенно другой — помогло заложить основу Acronym. Есть в чужеродном что-то прекрасное, что-то обогащающее в том, чтобы делать что-то новое и трудное. Когда привыкаешь к луку, твоя воля становится крепче.
«Меня часто спрашивают: “Где твой дом?”» — говорит Эрролсон Хью. — «А я отвечаю: “Я не знаю. Где мой ноутбук? Где моя куртка?”»
Фото: Никита Терешин
Источник: GQ.com