Дизайнеры, стоящие за Y/Project, Gypsy Sport, Ambush и Martine Rose, поделились тем, что движет ими – и их покупателями.
«Когда я только начинал заниматься дизайном, я особо не думал об экоустойчивости», – объяснил дизайнер Gypsy Sport Рио Урибе. – «Но чем больше коллекций я выпускал, тем больше у меня было материалов… Мне очень не нравилось иметь в своей жизни столько отходов».
Урибе вместе с креативным директором Y/Project Гленном Мартенсом, Verbal и Юн Ан из Ambush и Мартин Роуз с ее одноименной маркой сидели на сцене конференции Vogue «Forces of Fashion», в четверг проходившей в Нью-Йорке. На панели обсуждалось будущее моды. И толпа присутствующих, казалось, олицетворяла собой это будущее: если в других залах конференции было много людей всех возрастов, публика, к которой обращался Урибе, была определенно моложе – в помещении стояла гудящая энергия студентов, стажеров и молодых специалистов модной индустрии.
В ходе разговора Урибе также объяснил, что подражание со стороны таких корпораций, ориентированных на массовое производство, как Topshop, для такого молодого дизайнера, как он, пытающегося уделять больше внимания экологичности, кажется грубым вмешательством.
«Я пытаюсь сделать так, чтобы придерживаться экоустойчивого образа жизни и ценить «медленную моду» считалось чем-то крутым», – сказал он. – «Это для моей совести. Я могу спать спокойно, зная, что не создаю тонны отходов».
Урибе считает, что решение проблемы с экологичностью и воровством должно основываться на изменении стратегии. Он рассказал, что сейчас пытается создавать как можно больше уникальных предметов одежды. Таким образом он минимизирует отходы, снижает вероятность того, что кто-то купит его вещь лишь для того, чтобы ее скопировать, и обращается к поколению покупателей, которым всё больше по душе идея лимитированных «дропов».
Хотя концепцию дропов часто обсуждают в контексте стритвира, соучредительница Ambush и дизайнер ювелирных изделий Dior Homme Юн считает, что изначально этот феномен появился в панковом лондонском бутике «Sex» Вивьен Вествуд и Малкольма Макларена, в котором продавалась одежда, созданная вручную в единственном экземпляре.
«В стритвире нет ничего нового», – говорит она. – «Обычно то, что происходит в обществе в политическом смысле… Отражается и на улицах. И люди выражают это через свою одежду».
Она утверждает, что так было с хиппи, поколением молодежных бунтов и панками, и теперь мы видим, как это выглядит в глазах нового поколения. Что касается того, откуда появились athleisure и роскошный стритвир, она предполагает, что влияние соцсетей в этом вопросе могло быть меньше, чем кажется.
«Всё началось еще с реалити-шоу и культуры папарацци», – говорит она. – «Эти вещи настолько пропитывают наши СМИ, что мы совершенно привыкли видеть знаменитостей в их “обычной одежде”».
По словам Юн, за модель дропов, впервые использованную Вивьен Вествуд, стоит поблагодарить Японию, благодаря которой концепция так быстро получила столь широкое распространение: японские модники влюбились в панк и вернули идею лимитированных «дропов» в Японию, где в конечном счете она и захватила стритвир, прежде чем распространиться за рубежом и стать любимой стратегией самых разных марок.
Юн заговорила о важной роли Азии в распространении модных трендов, и коллеги-эксперты ее поддержали: Азия – это огромный и чрезвычайно важный рынок, в особенности для начинающих дизайнеров. Урибе, Мартенс и Роуз согласились с тем, что их бренды многим обязаны своим ярым поклонникам в Японии, Корее и Китае.
«Недавно я впервые побывала в Гонконге, и там совсем по-другому относятся к моде», – сказала Роуз. – «Это было потрясающе. Я никогда не чувствовала себя таким желанным и ценным гостем. Люди очень сильно интересуются модой».
Независимо от того, стремятся ли дизайнеры к тому, чтобы обратиться к покупателям в Азии или в каком-то другом месте, все дизайнеры сошлись на том, что для них огромное значение имеет инклюзивность. Роуз объяснила, почему ей нравятся уличные кастинги, и рассказала историю о том, как она устраивала свой последний показ в тупиковом переулке, где жителей домов приглашали тоже поучаствовать в шоу. Это совсем не похоже на VIP-атмосферу, которую так пытаются сохранить многие исторические дома моды. А Урибе отметил, что, несмотря на то, что он действительно включил в каст своего последнего (очень разнообразного) показа дочь Мадонны, Лурдес Леон, ей, как и всем другим моделям, пришлось пройти через весь процесс кастинга. Он не давал ей поблажек.
Именно такое ослабление и разрушение старых методов работы, установленных в модной индустрии, прежде всего и определяет это поколение дизайнеров.
«Когда я только переехал в Париж, он томился в своем собственном наследии», – объяснил глава Y/Project Мартенс. – «Но около четырех лет назад что-то изменилось. Наконец-то появилась альтернатива… Мне кажется, молодежь действительно начала отстаивать свои позиции, потому что людям есть, что сказать».
Источник: Fashionista.com