Компания Slam Jam, как и бренды, с которыми она работает — состоит из всего понемногу. Лука Бенини основал свой бизнес в итальянском городе Феррара в 1989 году, изначально он занимался дистрибуцией и импортом. Его первым крупнейшим прорывом были привоз Stussy в Европу, знакомство целого поколения итальянских детей со скейтерской культурой SoCal и ассоциирующаяся с ним, практически отрицающая моду беспечность.
За 30 лет Slam Jam Socialism превратился в магазин, лицензиата, коллаборатора и связующее звено между творчеством и понятием «крутости». Все, кто представляет из себя хоть что-то в мире стрит-культуры, бывали в магазине или шоуруме Бенини — это и Вирджил Абло, и Джун Такахаши, и Мартин Роуз. А еще Мэтью Уильямс. В 2015 году, сразу же после работы с Леди Гагой и Канье Уэстом, Уильямс объединился с Бенини для запуска своего собственного бренда — Alyx. Вместе они переписывают правила моды и стритвира с помощью коллекций, которые сочетают в себе различные элементы поп-культуры — от агрессивных балаклав до вечерних образов, украшенных кристаллами. (Кстати, из-за того, что Уильямс переехал со своей семьей в Феррару, город превратился в центр хайпа.)
Не так давно бренд впервые представил на Pitti Uomo мультимедийную инсталляцию с коллаборациями трех давних партнеров — Nike, Carhartt WIP и Stüssy. «Это не ностальгическое празднование 30-летия, это порыв», — сказал Бенини по телефону, звоня из Флоренции. При всём своем мировом влиянии говорит он на ломаном английском, приправляя наш разговор своими «come si dices («как сказать?..») и переводческими вставками своего коллеги. На самом деле это совсем не мешает — слушайте внимательно, и тогда вы просто не сможете не понять, о чем он говорит. Язык стритвира универсален. В конце концов, это то, что он пытается сказать уже 30 лет.
Какие самые значимые изменения в мужской моде вы застали за 30 лет работы в модной индустрии?
Конечно, для меня большим изменением стало взаимное влияние моды и стритвира. Мне бы очень хотелось, чтобы это случилось намного раньше, когда я только начинал, но это заняло довольно много времени. Теперь это наконец происходит, и я думаю, это хорошо, особенно потому, что, как мне кажется, стритвир многому научился — и ему по-прежнему есть чему научиться — у модной системы и наоборот. К примеру, повышается качество стритвир-продукции, а также то, что в мире моды вращается вокруг нее.
В чем, по-вашему, заключается суть стритвира?
Если судить по моему опыту, то, возможно, не все, но многие бренды, появляющиеся на сцене уличной моды, полагаются не только на одежду, но и на многие другие элементы. Сейчас чем-то помимо выпуска продукции занимаются многие модные бренды, но мне кажется, что эта черта берет свое начало именно в стритвире.
Существуют ли какие-то определенные страны, в которых стритвир оказывает на моду наибольшее влияние?
В свое время — в конце 80-х и начале 90-х — я сначала изучал язык стритвира в Лондоне, а затем — в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе. В начале 2000-х в Японии я открыл для себя новый взгляд на него. Мне кажется, стритвир зародился именно в этих местах. Сейчас, конечно, уличным стилем очень увлекается Азия — наверное, больше, чем любая другая страна.
Что насчет Италии?
Сейчас Италия интересуется им гораздо сильнее, чем раньше, но это всё-таки очень своеобразный случай. Традиционная система моды была и по-прежнему остается здесь очень влиятельной. И когда в 1989 году я открыл Slam Jam, в Италии продавать стритвир было очень тяжело, потому что в те времена на рынке не знали и не хотели о нем ничего знать. Сейчас всё по-другому. За 30 лет многое изменилось, у многих брендов уличной моды появились элитные бутики и всё такое.
Рост интереса к стритвиру как-то изменил ваш подход к ведению бизнеса?
На мою повседневную деятельность это особо не повлияло, я продолжаю делать то, что считаю нужным и близким мне, но общественное восприятие сильно изменилось. Раньше я в основном работал только со спортивными магазинами, а сейчас — примерно с начала 2010-х — многие модные магазины воспринимают так называемые стритвир-бренды частью системы. Признание — это хорошо, но оно не изменило нашего стремления к аутентичности.
Как вы думаете, что ждет мужскую и уличную моду в будущем? Есть ли у вас какие-то прогнозы о том, в каком направлении будет развиваться модная индустрия?
Никаких прогнозов у меня нет, но мне кажется, стритвир — это не мимолетное явление. Наверное, через пару лет тренд на него уже не будет таким важным, как сейчас, но так работает рынок — у всего есть свои взлеты и падения. Примерно в 2013 или 2014 году произошли серьезные изменения, которые привели к взаимообогащению стритвира и модного сообщества. Теперь уличная мода стоит во главе современной культуры; в будущем это может измениться, но она определенно останется частью системы моды.
Есть ли какие-либо новые или молодые бренды, которые вам очень нравятся?
Конечно, есть. Раньше я всегда обращал внимание на бренды, с которыми я сам не работаю. Тем не менее, сейчас я в восторге от своего проекта с Мэтью Уильямсом, Alyx. Мне очень нравится как продукт, так и то, что его окружает — вообще всё. Есть и другие бренды, которые мне нравятся, но, честно говоря, больше всего меня сейчас волнует то, что в этом году и в будущем будет делать Alyx.
Как вам кажется, стритвир может оказать на женскую моду столько же влияния, сколько он оказывает на мужскую?
Мне кажется, это предсказать очень сложно. Конечно, существует несколько брендов женкой одежды, которые вдохновляются стритвиром и здорово с этим справляются, однако им не так-то просто, потому что стритвир в основном полагается на мужскую и унисекс-моду.
Источник: Vogue.com