Объединившись с французским конгломератом LVMH, Рианна стала первой чернокожей женщиной, вставшей во главе крупного Модного дома в Париже. По этому случаю издание T Magazine взяло у нее эксклюзивное интервью.
На протяжении трех лет я прилежно следовал урокам Рианны, которые она дает в песне 2016 года «Work». Первое, чему она меня научила — это тонкое искусство вездесущности: постоянно звучащая в моих мыслях навязчивая мелодия преследовала меня во время повседневных бесед с близкими, важных встреч, будничных поездок и везде, в каждой ситуации обретала смысл. А потом «Work» проникла в мою собственную работу. В моей театральной постановке «Slave Play», которая впервые была показана в театре New York Theater Workshop в 2018 году, главная героиня Каниша страдает обсессивно-компульсивным расстройством, и в ее голове непрерывно играет песня «Work», которая в этом случае приобретает пугающе угнетающий оттенок и раскрывает историческую подоплеку, которую я пытался нащупать: в частности, что чернокожие люди, и в особенности женщины, вынуждены жить с мыслью о том, что их эмоциональный и физический труд лежит в основе всех отношений с их партнерами и с Америкой. Эта песня, сплетенная из диалога, привлекла к пьесе больше внимания, чем любой другой инструмент.
Именно это ощущение повседневной грандиозности и привлекло меня в 31-летней Робин Рианне Фенти, не только в амплуа исполнительницы, но и творца и предпринимателя: образца для моего собственного взросления. В ее повторяющейся песне, наполненной жаргоном — work, work, work, work, work, work — мы слышим барбадосскую певицу, которая понимает, что истории, которые вложены в ее движение и ее язык, чужды слушателю. Но вместо того, чтобы стесняться своей инаковости, она ею подпитывается — а это отличный урок для всех тех, кто когда-либо стыдился своих отличий от других. Перед запуском Fenty, линии одежды, которую она создала в партнерстве с LVMH — первого Дома моды, с нуля созданного конгломератом — я захотел узнать, какие уроки она может преподать, распространив эту уверенную инаковость в область своей немузыкальной деятельности, на которой она сосредоточилась в этом десятилетии.
Мы договорились о встрече в магазинчике шоколада Dark Sugars Cocoa House в лондонском районе Шордич. Я думал о сложном положении, занимаемом Рианной на протяжении ее карьеры с тех пор, как она впервые переехала в Стэмфорд, штат Коннектикут, и в 2005 году выпустила свои первые треки. В Америке быть чернокожей женщиной-иммигрантом — значит быть несовместимой с американской мечтой. И тем не менее, она перешагнула через эту несовместимость и вошла в фантастический мир изобилия, о котором большинство может только мечтать. Последние пять лет мы были свидетелями того, как она выпустила свой наиболее тепло принятый критиками альбом, стала креативным директором женских коллекций немецкого спортивного бренда Puma, разработала коллекцию инклюзивного (как по отношению к полам, так и к размерам) нижнего белья под маркой Savage x Fenty и запустила линию Fenty Beauty, которая в буквальном смысле изменила лицо мира косметики, введя основу для макияжа с палитрой в 40 оттенков, от самых бледных и до самых темных тонов кожи. А теперь Рианна стала первой чернокожей женщиной, управляющей крупным Домом моды.
С помощью своих структурных силуэтов в приглушенных нейтральных тонах (по крайней мере, так будет в начале) с широкими плечами, зауженной талией и открытыми ногами, бренд Fenty стремится подорвать устои модного рынка — не только представляя продукцию, придуманную чернокожей женщиной, но и производя революцию в модели дистрибуции предметов роскоши, фокусируясь на прямых онлайн-продажах. Это позволит Рианне и ее команде коллабораторов свободно выпускать дополнения к коллекциям — в том числе обувь, солнцезащитные очки и другие аксессуары — каждые пару недель, как альбомные синглы. В прошлом году LVMH и певица решили расширить свое сотрудничество, выйдя за пределы косметики до полноценной модной компании, и Рианна уже успела наполнить коллекцию своей эстетикой сочетания высокой и низкой моды, включив в нее сложные кожаные детали и кропотливые техники вроде вплетения корсетов, а затем добавив в образы эксцентричности с помощью изменения гендерных клише.
Рианна обладает уникальной возможностью проложить путь в модную индустрию последующим чернокожим руководителям: она не только уже сама по себе является музой этого царства, но и успела «изучить карты», унаследованные от ее предшественников. Видя, как стиль красных дорожек сочетается с силуэтами Зельды Винн Вальдес, роскошными тканями линии Шона Комбса Sean John и стальной уверенностью коллекции Jay-Z Rocawear, мы наблюдали за тем, как прошлое черной моды украшало Рианну, пока она вступала в будущее черной моды. По словам стилиста Рианны Джалила Вивера, который теперь является директором по стилю Fenty, миссия марки «заключается в том, чтобы по-настоящему рассказать о том, насколько многогранна современная женщина». «Каждый релиз мы рассматриваем как очередную грань в гардеробе женщины и то, как она подходит к выбору образов. В прошлом высокая мода определялась как одна женщина, один бренд: Мы знаем, что из себя представляет женщина Saint Laurent; когда во главе Céline стояла Фиби, мы понимали, как выглядит женщина Céline. В этом, конечно, нет ничего плохого, но подумайте, как это касается современной женщины. Не думаю, что она — это что-то одно, и Ри этому — идеальный пример».
При звуке дверного звонка через порог черного хода скользнула нога на блестящем каблуке в агрессивно заостренных кожаных босоножках от Fenty, которые я видел накануне. Я мгновенно испытал эмоциональный подъем, который студент чувствует при виде своего любимого преподавателя — если бы только все преподаватели носили костюмы Balenciaga в тонкую полоску. От нее пахло корицей, бабл-гамом и морем — ее запах пересилил всепоглощающий аромат шоколада вокруг нас. Следующие два с половиной часа я провел в тщательном изучении ее взглядов и жестов в поисках намека на груз, который навалился на нее из-за всей этой работы. Груз предвкушения, груз ожиданий, груз сомнений, груз молодости — но это давление дало о себе знать лишь однажды, когда разговор зашел о страхе. Однако извлеченный урок, с которым я вернулся в родной Нью-Хейвен, состоял в том, что привилегия работать, несмотря на ожидания общества, может приносить удовольствие. Удовольствие и всеобъемлемость работы Рианны сохраняются потому, что остановить ее может только она сама.
«Я не могу просто считать, что я знаю всё. Я очень разумно обхожусь со своим стремлением всё контролировать Я приветствую опыт других людей»
Какие вещи ты стала ценить с тех пор, как переехала в Лондон?
Рианна: Прогулки неподалеку от дома.
Подожди-ка, ты можешь спокойно гулять по улицам? Потому что здесь им пришлось всё закрыть.
Рианна: Нет! Это необычный лондонский день. Сейчас идут банковские каникулы. Все гуляют. Это сумасшествие какое-то.
Тебя узнают?
Рианна: Когда я выхожу погулять, я стараюсь оставаться инкогнито.
Ну, ты же Рианна. Что подводит меня к моему первому вопросу: что привлекает тебя в сотрудничестве с такой компанией, как LVMH? Мне кажется, ты столь же известна, как LVMH, если не больше.
Рианна: Вау. Это какое-то сумасшедшее заявление.
Но так и есть, это правда. Цифры не лгут.
Рианна: Я постепенно развиваюсь в мире моды. Сначала я носила модную одежду, покупала ее, стала узнаваемой благодаря своему стилю, а потом начала сотрудничать с различными брендами. Я не хотела просто вписывать свое имя во что попало и продавать лицензию. Я очень люблю принимать во всем активное участие, поэтому я не хотела торопиться и сначала решила завоевать уважение других в качестве дизайнера. Наши с LVMH отношения уже были налажены после кампании Versailles и линии косметики, поэтому когда они предложили мне больше, всё произошло как-то легко, потому что LVMH — это слаженная машина. Бернар Арно подошел к этой идее с большим энтузиазмом; он доверился мне и моему видению.
Когда они предложили тебе создать свой бренд, ты подумала о том, что будешь первой чернокожей женщиной, которая добилась этого?
Рианна: Нет, и я долгое время понятия не имела, что это так, пока несколько месяцев назад Джалил не обратил на это мое внимание. Я спросила: «Ты уверен в том, что говоришь? Ты всё проверил? Потому что я не хочу делать [нецензурное выражение] заявление». Я всё еще не могла в это поверить. Я почувствовала гордость.
Это неизведанная территория. На что ты ориентировалась — или ты просто переходила от одной цели к другой?
Рианна: В детстве я об этом не мечтала. Моей мечтой было лишь создание музыки. Я даже не задумывалась о славе, а потом она наступила, и я подумала: «Действительно ли мне это нравится? Насколько сильно я действительно люблю музыку, что я готова это терпеть?» А потом понеслись комментарии о том, что я певица-однодневка, и это заставило меня усерднее работать, и я просто никогда не переставала этого делать. Каждый раз я бросала вызов самой себе: я должна добиться большего, я должна добиться большего. Ну, и что дальше, что дальше? Я получила «Грэмми», и уже мгновение спустя после того, как я взяла статуэтку в руки, всё это казалось чем-то прошлым. Мне обязательно нужно думать о следующем достижении, что, конечно, ужасно, потому что люди должны жить в настоящем. Я просто начала выходить на новые творческие площадки. Вот что приносит мне счастье.
Однажды один из моих наставников, драматург Бранден Джейкобс-Дженкинс, сказал мне: «Не позволяй никому лишать тебя права на неудачу».
Рианна: Знаешь, что странно? У меня есть тату, которое написано наоборот, чтобы я могла прочесть его в зеркале: «Неудач не бывает. Только уроки». Та фраза, что ты только что сказал, это прямо в точку! Как можно чему-либо научиться, не совершив ошибки? Разве ты поверил своей маме, которая сказала: «Не трогай утюг»?
Нет! Как и все остальные!
Рианна: Ты просто обязан был до него дотронуться, да? Ты должен был обжечься.
Как думаешь, какие уроки ты можешь извлечь из неудач в проекте Fenty?
Рианна: Их очень много, потому что это зарождение нового мира. Всё это было коллаборацией, поэтому я объединила свою философию с их, но изначальный план уже был. Я узнаю много нового: о пошиве, о ткани — я увидела ткани, о которых даже не слышала до этого.
Какие, например?
Рианна: Одна из них называется Weapon («Оружие»). Из нее мы решили шить костюмы. Даже производство одежды в сегменте роскоши происходит по-другому. Все эти техники просто невероятны.
Да уж, все эти корсетные вставки в ваших платьях…
Рианна: Мне нравятся корсеты. Мы использовали корсеты в джинсовых куртках, платьях, пиджаках, платьях-футболках и рубашках.
Это так женственно. Но для того, чтобы рассказать о личности Fenty, ты используешь традиционно мужские силуэты (пиджаки, вощеные куртки). Каковы отношения этой личности Fenty с женственностью и мужественностью?
Рианна: В качестве музы я обращаюсь к себе. Мужская джинсовая куртка с корсетом, спортивные штаны с жемчугом. Я думаю, мы живем в мире, где люди гордятся теми, кто они есть. Взгляните на Childish Gambino или Джейдена Смита. Они буквально требуют, чтобы вы попытались им это запретить.
Для меня отчасти быть Рианной, означает тверкать на яхте и выходить из бара с бокалом вина. Ты как Дионис нашего времени, богиня вечеринок, эпицентр ажиотажа. Это по-прежнему так, даже сейчас, когда ты стала музой Fenty?
Рианна: Эта вечеринка эволюционировала. Если изначально это было моей культурой, моей жизнью, то сейчас, как ни странно, вечеринка — это моя работа. Я никуда не выхожу. Разве что на ужины. Я пытаюсь получать как можно больше удовольствия во время работы. И даже после работы, если я просто решила выпить на кухне, я приглашаю своих сотрудников. И при этом мы еще работаем.
Как ты думаешь, эта возможность повеселиться вместе со своими сотрудниками объясняется тем, что твои коллеги и персонал, известные как #TheCorp, тебе как семья?
Рианна: Я вижу их чаще, чем семью, и провожу с ними большую часть своей жизни. Сначала это становится дружбой, а потом превращается в семью, потому что мы полагаемся друг на друга. Я уверена, что это сильно отличается от других отношений между руководителями и сотрудниками.
То, что ты используешь свою фамилию в качестве опоры этой компании и Fenty Beauty, напоминает идею о семейном бизнесе. Чем объясняется такой выбор?
Рианна: Раньше я боялась вступать в мир косметики от знаменитостей. Я видела, что такие бренды, как Hilary Duff, Hannah Montana, [в нулевые] пользовались большим успехом, но всё это привело к тому, что рынок ими настолько перенасытился, что из-за этого ослабел их личный бренд. Я подумала: «Я не собираюсь этого делать, потому что я могу потерять уважение и доверие». И поэтому в каждой коллаборации, в которой я участвовала за пределами музыкальной индустрии, я использовала «Fenty», чтобы людям не приходилось слышать имя «Рианна» каждый раз, когда они видели что-то мною созданное. И так Рианна осталась музыкой, личностью. А другие бренды называются Fenty.
«Куда бы вы ни пошли, вы будете чернокожими. И я не знаю, повезло вам или не повезло, потому что мне нравится быть чернокожей»
Ты знаешь происхождение своей фамилии? Я нашел его.
Рианна: Серьезно? Ты сейчас расскажешь обо мне что-то новое. Это ирландская фамилия?
Нет, испанская и португальская. Она происходит от слова «infante», титула детей королевской семьи.
Рианна: Да брось!
Это средневековая фамилия.
Рианна: Я в шоке.
Как ты смотришь на то, что Fenty сможет дать множество новых возможностей, это тебя тоже шокирует? Что если у руля сегмента роскоши найдут своё место и другие чернокожие и цветные дизайнеры, дизайнеры-женщины?
Рианна: Мне нравится воспринимать Дом Fenty как эпицентр деятельности. Я постоянно слежу за коллекциями дизайнеров-выпускников, которые готовятся к окончанию колледжа, которые хотят провести год здесь. И пару раз мы так уже сделали и скоро ждем еще нескольких. Даже если ты ни разу в жизни не придумал ни одного дизайна, у тебя может быть безупречный вкус: я приветствую видение каждого, потому что это то, что нужно. Я не могу просто считать, что я знаю всё. Я очень разумно обхожусь со своим стремлением всё контролировать — я помешана на контроле, но разумно. Я приветствую опыт других людей. Я люблю новые, молодые таланты.
Кто охотно поделился с тобой своими знаниями?
Рианна: Джей Браун, мой менеджер, который начинал в качестве моего A&R-менеджера.
Джалил сказал, что когда ты его наняла, ты дала ему его «документы на свободу». Он может свободно разгуливать по штаб-квартире LVMH в Париже и быть тем, кем захочет. Откуда взялась эта свобода? От того, что он связан с тобой?
Рианна: Нет, потому что даже будучи Рианной, какое-то время этой свободы для меня не существовало. Я начала брать бразды правления на себя в альбоме «Good Girl Gone Bad»: «Я буду делать всё, что захочу, я беру под собственный контроль свое видение, своё звучание и свою одежду». По пути я также приняла перемены в себе — вещи, которые сделали меня лучшей женщиной, лучшим человеком. Даже то, как я общаюсь: я очень горжусь своим ростом. Я горжусь тем, что вхожу в любое помещение, будучи этим человеком. Ничто во мне меня не смущает.
В 2012 году в одном из интервью ты сказала, что на деловых встречах ты меняла голос. В ту эпоху ты испытывала давление из-за того, что в американском обществе тебе нужно было быть барбадосской женщиной определенного типа?
Рианна: Нет, я чувствовала давление из-за резкого роста популярности после выхода «Music of the Sun». Я входила в новый мир, новую индустрию, с людьми, которые занимаются этим уже целую вечность. А я буквально приплыла с какой-то скалы в океане.
Тебе было 15!
Рианна: Ага. В этом возрасте ты ничего не знаешь. Поэтому ты просто прислушиваешься к советам всех этих людей, а потом понимаешь: «Я не такая». Давление было вызвано чувством безопасности, когда я была загнана в эти рамки. Оно никогда мне не нравилось, поэтому в какой-то момент я просто не выдержала и вышла за пределы этих границ, я решила рискнуть.
«Good Girl Gone Bad» — это твой любимый альбом?
Рианна: Нет, потому что это было для меня переходным моментом. Я не знаю, какой из альбомов мой любимый — уверена, что если я соберу все свои любимые песни вместе, получится по-настоящему крутой альбом. Возможно, как-нибудь мне действительно стоит этим заняться.
Тебе нужно потроллить так своих фанатов. Скажешь: «Эй, у меня новый альбом!»
Рианна: Они меня возненавидят. Они меня убьют.
Я не могу причислить себя к Navy (так называется фан-клуб Рианны), но я где-то неподалеку от него. Поэтому я должен задать тебе несколько вопросов, которые я видел на форумах.
Рианна: Давай. [Смеется].
Ты, правда, записываешь альбом в стиле регги?
Рианна: Да.
Серьезно? Хорошо, у тебя будет коллаборация с Леди Гагой?
Рианна: Нет.
А фанаты думают, что ты собираешься делать коллаборацию с Леди Гагой.
Рианна: Возможно, это потому что она подписалась на меня в инстаграме. Пока у меня в планах такого не было, но я не против.
А с Drake будет еще одна коллаборация?
Рианна: В ближайшее время нет, не думаю. Точно не в этом альбоме.
Как называется альбом?
Рианна: Я еще не знаю.
Если ты этого еще не знаешь, то, наверное, не знаешь, и когда он выходит?
Рианна: Ага.
Есть ли какие-то названия, к которым ты присматриваешься?
Рианна: Нет, пока есть только R9 — благодаря Navy. Наверное, я его так и назову, потому что они не дают мне покоя с этими вопросами: «R9, R9, когда выходит R9?» Как я могу принять другое название, когда это уже въелось мне в голову?
Это будет подарком фанатам, которые ждут его больше всего.
Рианна: Да, это было бы мило.
В Америке ты одна из немногих поп-звезд-иммигрантов. Вместе с 21 Savage. Приехав с острова, на котором 90% населения — чернокожие, тебе казалось логичным запускать Fenty Beauty с палитрой в 40 оттенков?
Рианна: В моей семье отец наполовину черный, наполовину белый. Моя мама чернокожая, она из Южной Америки. Я видела разнообразие. Я только о нем и знала. В детстве мне всегда хотелось иметь более темную кожу. Поэтому при производстве макияжа у меня не было сомнений по этому поводу. Я даже не знала, насколько всё плохо, не знала о дыре в рынке темных тональных кремов, потому что всё, что я видела — это то, как красились чернокожие женщины. Я думаю, что даже 40 оттенков недостаточно! Поэтому мы добавили еще 10, и мы не собираемся на этом останавливаться.
Несколько лет назад ты начала обретать пышные формы. Как это повлияло на твои взгляды на инклюзивность в отношении твоей линии одежды?
Рианна: Это изменило то, как я одеваюсь с точки зрения пропорций. Ведь мы надеваем то, что хорошо на нас смотрится, вот и всё. Теперь у меня пышные формы, поэтому если я сама не смогу носить собственную одежду, значит, у меня ничего не выйдет, правильно? И мой размер еще не самый большой. На самом деле он даже ближе к самому маленькому размеру, представленному у нас. Наша размерная линейка достигает 46 [французского размера]. В любом дропе у нас найдутся вещи для всех.
Давай поговорим об этих ежемесячных дропах, которые являются одним из инновационных аспектов бренда: Fenty будет выпускать несколько новых вещей — начиная от базовых и заканчивая специальными коллекциями — только на своем сайте. Как вы пришли к такой модели дистрибуции?
Рианна: Это всё, потому что я миллениал, понимаешь? Люди всегда ищут вещи, которые еще не появились онлайн. И как покупатель, я терпеть не могу, когда вижу что-то на показе, а потом мне приходится еще полгода ждать. Мне пришлось так долго ждать, чтобы купить эту вещь, может, она мне…
Уже не нравится?
Рианна: Да! А тут, понимаешь, если тебе что-то нравится, ты можешь это приобрести. Я хочу быть максимально революционной. Это нетрадиционный бренд. Не будет никаких показов. Это новый подход к делу, потому что, как мне кажется, именно в этом направлении развивается мода.
Чувствовалось ли какое-то напряжение в офисе LVMH, когда вы представили эту модель дистрибуции? Всё-таки традиции являются одним из основных направлений этой компании.
Рианна: Как ни странно, господина Арно это обрадовало. Он давно не создавал бренд с нуля. Это и его дитя. Он принимает в проекте очень активное участие, что подтверждает правильность моего подхода к работе.
//www.youtube.com/watch?list=PL-8M5stZkYjq_s5hiCK1pKo_voJ7oW5R5&v=pod3RjrnA5A
Джалил сказал, что Fenty выпускает коллекции как синглы, которые потом складываются в альбом.
Рианна: Милая аналогия.
Как тебе кажется, какое настроение у первого сингла?
Рианна: Первый сингл очень сильный и смелый по сравнению со следующим дропом, он немного более женственный. Но в первом также много классики.
Мне кажется, у тебя там есть свое «маленькое черное платье» Fenty с разрезами и открытыми плечами.
Рианна: Многие из этих вещей я могу назвать классикой. Они не выйдут из моды.
Чем ты вдохновляешься, готовясь к следующим дропам?
Рианна: Бесплатными открытками или буклетами из отелей Барбадоса из далекого прошлого: некоторые из них можно увидеть на наших футболках. А еще есть принты, похожие на очень древние картины, из них мы делаем платья и костюмы с юбками.
Как ты думаешь, кто еще может участвовать в «диалоге» со всеми этими вещами? С чем покупателям стоит сочетать Fenty?
Рианна: Мне всё равно, с чем они будут их сочетать. С чем угодно. Знаешь, когда я была младше, я не могла себе многое позволить, только пару Timberland: для меня они были как Dior. И для того, чтобы купить те Timberland, которые я хотела, мне приходилось целый год копить деньги, и я так и делала. Так что если в вашем гардеробе полно Dior, дерзайте, носите Fenty вместе с Dior. Но мой пиджак отлично подойдет и к кроссовкам Balenciaga или чему-нибудь от Fashion Nova.
Что бы ты сейчас сказала той маленькой девочке, которая копила деньги на Timberland?
Рианна: Это то, что заставляет меня задаваться вопросом: сколько всё это будет стоить у ритейлеров? Как мы можем снизить цену без ущерба для качества?
Не могу смириться с тем, что исторически модная индустрия настолько исключительно белая, что в ней столько расизма, классовости и сексизма. Случалось ли такое, что ты, будучи чернокожей женщиной, чувствовала себя аутсайдером в этой сфере? Или тот факт, что ты Рианна, облегчает ситуацию?
Рианна: Понимаешь, это нельзя облегчить. Куда бы вы ни пошли, вы будете чернокожими. И я не знаю, повезло вам или не повезло, потому что мне нравится быть чернокожей. Поэтому уж извините, все те, кому это не нравится — это первое, что люди видят еще до того, как они меня услышат. А еще есть другие факторы: я молода. В этой семье я новенькая. Я женщина. Эти факторы оказывают определенное влияние на ситуацию, но я не собираюсь за них извиняться, я не собираюсь отступать от роли женщины, от роли чернокожего человека, от своего мнения. Я управляю компанией, и я здесь именно за этим. Не знаю, смущает это людей или нет, но это даже не мое дело, понимаешь? Я знаю, что я здесь не из-за того, что я чернокожая. А из-за того, что мне есть, что предложить. Вот в чем люди заинтересованы. А тот факт, что я чернокожая — это просто факт.
Мне кажется, что за твою готовность бороться со всем этим во многом стоит поблагодарить твою мать, Монику, потому что ты часто говоришь о том, что она больше всего гордится тобой, когда ты показываешь, что умеешь за себя постоять. Мне интересно, удивляется ли она чему-нибудь из того, что происходит сейчас?
Рианна: Когда я рассказала ей о LVMH, она просто не могла в это поверить. Она всё приговаривала: «О Боже, слава Богу, слава Богу». Она очень гордится мной, и она очень счастлива, и ей всё еще хочется ущипнуть себя, чтобы убедиться в реальности происходящего. В ее магазине в Барбадосе есть моя косметика. Всё полностью перевернулось, ведь именно она приводила меня в универмаг после школы — вся эта косметика, это было так весело.
А я сидел у мамы в ногах в салоне красоты. Я знаю, что она хотела бы узнать: у тебя в планах есть продукция для волос от Fenty?
Рианна: Как только я буду готова отказаться от двух часов сна, которые у меня есть сейчас, я сделаю это ради продуктов для волос. Ты знаешь, что мы не остановимся.
Как драматург, я должен спросить: ты еще будешь сниматься в кино? Что-нибудь вроде «Звезда родилась»?
Рианна: Наверное, я попробую что-нибудь еще, но только когда пойму, что потяну главную роль и смогу тащить весь фильм на себе, потому что предложения уже были…
Не сомневаюсь.
Рианна: Я всегда отвечаю: «Ребята, спасибо, что вы мне доверяете, но ведь есть Анджелина Джоли».
Чего ты еще боишься? Тебе вообще бывает страшно?
Рианна: Я боюсь бояться, потому что я знаю, это значит, что что-то неправильно. Если мне страшно, значит, что-то не так.
«Мои деньги нужны не для меня; мною руководит мысль о том, что я могу помочь кому-то еще, или они на будущее, если у меня будут дети»
Тебе было страшно, когда ты начинала работать с LVMH и Арно?
Рианна: Нет, я чувствую давление не подвести Арно. Я чувствовала, что это то историческое событие, с которым я должна справиться на высоте. Это мой единственный шанс, и такое случается лишь однажды, и я не имею права на ошибку. Но один раз в жизни мне было страшно, не помню точно, из-за чего: помню, как мама сказала что-то вроде: «Я вижу в твоих глазах то, чего никогда раньше не видела». Я спросила: «Что?» А она ответила: «Страх». И я расплакалась. Поэтому каждый раз, когда мне становится тревожно, я стараюсь затолкать это чувство обратно в небытие.
Ты визуализируешь его. Прежде чем попрощаться, задам тебе последний вопрос: когда ты собираешься от всего этого отдохнуть? Может, когда ты заработаешь достаточно денег — у тебя в голове есть конкретная сумма?
Рианна: Я никогда не думала, что заработаю столько денег, так что сумма не остановит меня от работы. Сейчас мною движут не деньги. Деньги зарабатываются мимоходом, но я работаю над тем, чем я люблю заниматься, над тем, что меня увлекает. Работа изменится с будущими переменами в моей жизни, но сумма денег на это никак не повлияет.
Если работа не продиктована деньгами, то что деньги вообще тогда значат?
Рианна: Деньги значат, что я могу позаботиться о своей семье. Деньги значат, что я могу помочь развитию бизнеса, если захочу. Я могу создавать рабочие места для других людей. Мои деньги нужны не для меня; мною руководит мысль о том, что я могу помочь кому-то еще, или они на будущее, если у меня будут дети. Мир может заставить тебя поверить в то, что приоритетом являются неправильные вещи, и из-за этого ты упускаешь всю суть жизни, каково это — жить. Это может быть обычная прогулка на солнце. Это приносит мне счастье. Например, походы в продуктовый магазин — знаешь, неподалеку от моего дома есть такой милый ямайский рынок.
Источник: Nytimes.com