В нынешнюю эпоху всеобщей продуктивности Джонатана Андерсона можно назвать, пожалуй, самым преуспевающим в этом деле дизайнером. 35-летний выходец из Северной Ирландии работает сразу в двух модных домах одновременно. В своем собственном бренде JW Anderson он известен как экспериментатор и новатор, нарушающий границы необычными способами. И напротив, его работа в испанском Модном доме Loewe, в котором с 2013 года Андерсон занимает пост художественного руководителя, характеризуется защитой ценностей и следованием традициям. Там дизайнер изобретает будущее, одновременно демонстрируя свое неоценимое мастерство.
Несмотря на такое различие, есть что-то, что позволяет легко идентифицировать Андерсона в обоих брендах: его косые юбки и многослойные брюки; его странные пропорции, срезанные края, дутые рукава и удлиненные манжеты; его пристрастие к необычным аксессуарам, акцентирующим на себе внимание. Скромная эстетика его рекламных кампаний для Loewe с их непоследовательными контрастными образами возвращают к тому времени, когда печатная реклама была столь же, если не более, вдохновляющей, чем эдиториалы, и когда создание настроения, личности, было важнее, чем продажа сумки. Не только оболочка, но и настроение вселенной Андерсона является одним из самых сильных в современной моде. Андерсон выпускает много продуктов, но сфера его влияния гораздо больше.
«JW Anderson пытался взглянуть на бескрайность пространства», — говорит Джонатан Андерсон о своей коллекции Fall/Winter 2019. «Она была вдохновлена японским Садом камней и той мыслью, что в определенный промежуток времени мы видим лишь определенные предметы». И, как он сказал изданию Vogue Runway сразу после шоу, он также думал о «женщинах, идущих по облакам». Довольно романтическое высказывание. Отсюда и мизансцена, усеянная камнями, в которой подолы длинных юбок волочились по гладкому белоснежному ковру, разложенному по этому случаю в центре Лондона в Yeomanry House, где и проходил показ.
«Иногда кажется, что вы смотрите вниз с вершины горы, а камни напоминают острова на море», — добавил дизайнер. — «Идея состояла в том, что вы можете переосмыслить пространство с разных позиций. Я подумал, что здесь есть что-то от бесконечности, с точки зрения расстояния и повторяющегося пространства». Невероятные идеи — это то, чего ждут от дизайнера, который почти никогда не разочаровывает.
Loewe, по-видимому, наоборот, «фокусировался на чем-то маленьком». В частности, он опирался на концепцию миниатюр. Показ проходил в штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже, являющейся совместной работой трех архитекторов: француза Бернара Церфуса, венгра Марселя Брейера и итальянца Пьера Луиджи Нерви, а также одобренной международным комитетом, куда входили еще пять всемирно известных имен. Разработанная ирландцем с использованием испанского наследия коллекция была интернациональной, так как отражала характер современной моды и, конечно же, конкретный бренд. «На белых стенах развешаны овальные портреты», — говорилось в заметках к показу Loewe. — «Картины датированы 16-м и 17-м веками и имеют английское, фламандское, французское, итальянское и испанское происхождение. На этих отреставрированных работах изображены леди и джентльмены (как известные, так и забытые): от королевы Шотландии Марии до короля Карла I». Еще одна двойственность: макро-масштаб против микромира, глобальный взгляд наряду с одержимостью деталями. Одновременные подходы Андерсона к моде по своей сути парадоксальны.
Дизайнер отвечает за разработку двух основных женских и двух основных мужских коллекций для каждого бренда. Не говоря уже о коллекции, которую он разрабатывает для Uniqlo и коллекции-внутри-коллекции Paul’s Ibiza, названную в честь легендарного бутика на Балеарском острове с его игривым духом, о котором Андерсон вспоминает с любовью. «Paula’s Ibiza родилась благодаря тому, что я пытался понять, как быть испанцем», — объяснил Джонатан Андерсон. — «Странно, но единственное, что связывало меня с Испанией, была Ибица. Я не ездил ни в Мадрид, ни в Барселону. Я помню Paula’s Ibiza еще с детства, но потом эта компания исчезла. Для меня это и есть Испания, и мне нравится идея создания бренда внутри такого бренда. Там красочно и легко — в Мадриде же невероятно жарко. Если вы не можете отразить страну, в которой находится бренд, забудьте о возможности продать его остальному миру».
Paula’s Ibiza представляет собой самую простую и наиболее испанскую сторону его продуктов. Андерсон не только устраивает показы Loewe в Париже, но и работает там, управляя четырьмя этажами величественного таунхауса Left Bank — шестой этаж занимает актриса Катрин Денев, что создает еще большую магию. Андерсон говорит, что он работает во французской столице по практическим соображениям: до него довольно просто и быстро добираться. Каждое воскресенье вечером он уезжает на поезде компании «Eurostar» и в середине недели возвращается в новую штаб-квартиру JW Anderson, расположенную в лондонском районе Хокстон. Мы находимся на верхнем этаже этого помещения с окнами от одной стены до другой на фоне ясного голубого неба.
Эмоциональный блондин с голубыми глазами редко обсуждает эти два бренда вместе. Причина этому, по-видимому, заключается в том, что каждый бренд достигает своих целей по-своему и получает соответствующее внимание. Для нас Джонатан Андерсон сделал исключение: разговор ведется об обеих марках. Бренду JW Anderson в этом году исполнилось 11 лет. В роли художественного руководителя Loewe дизайнер работает 7 лет. Основанный в 1846 году в Мадриде бренд опередил Louis Vuitton (1854), Moynat (1849) и Goyard (1853); а Hermès был открыт всего на девять лет раньше него. JW Anderson недавно закрыл свою мастерскую в Шордиче, в одном из районов Ист-Лондона, чтобы сосредоточиться на головном офисе бренда, открывшемся в конце этого года в центре Сохо. Loewe открыл 111 магазинов по всему миру. «Один очень старый, другой очень молодой. У одного есть торговая сеть, у другого нет», — говорит Андерсон, сравнивая и противопоставляя бренды.
Основные концепции показов этого сезона напрямую расходятся с размерами двух предприятий: Андерсон получает удовольствие от умышленных извращений. JW Anderson, тем не менее, увеличивается, но все еще является маленьким, миниатюрным по сравнению с Loewe. Последний является частью группы LVMH, которая не разглашает доходы отдельных брендов, но, по словам дизайнера, с тех пор, как он стал руководителем, прибыль, «скажем так, умножилась». Сейчас Андерсон сосредоточен на расширении влияния бренда JW Anderson: в 2012 году он подписал контракт с очень успешной в те времена сетью Topshop, для которой создавал коллекции. В 2015 году он сотрудничал с Diet Coke.
«Я реалист, и я одержим тем, что я делаю. В основном это одержимость желанием быть лучшим. И так уж получилось, что я реализовал себя именно в моде», — Джонатан Андерсон
В 2016 году дизайнер в прямом эфире транслировал показ мужской коллекции по всему миру с помощью приложения для геев и бисексуалов — Grindr. «Это было дико», — вспоминает Андерсон. — «Некоторые люди называли меня антихристом. Я осознавал, что гомофобия была следствием мышления старой школы. Но я не мог поверить, что это все еще существует. Для меня Grindr — это такая же аудитория, как и все остальные. Никто раньше этого не делал. Почему бы нет?». Дизайнерская коллекция JW Anderson для бренда Uniqlo также имеет широкий охват. «Я делаю это, потому что я люблю этот бренд, и я люблю г-на [Тадаси] Янаи», — говорит Андерсон об этой компании. — «Я считаю его гением. И я бы предпочел купить синюю рубашку Uniqlo x JW Anderson, чем моего собственного бренда. Потому что так я меньше причастен к созданию одежды. Это больше похоже на то, что я покупаю продукт как обычный потребитель».
Loewe, несмотря на свой масштаб, более спокойный. У бренда есть фонд, который был основан в 1988 году Энрике Лоэве Линчем, членом семьи Лоэве в четвертом поколении. Сегодня он находится под руководством его дочери Шейлы Лоэве. Фонд направлен на «поддержку творчества и образовательных программ, а также охрану наследия в области поэзии, танца, фотографии, искусства и ремесла».
В 2016 году Джонатан Андерсон инициировал ежегодную премию Craft Prize бренда Loewe, которая направлена на «празднование высокого качества, художественных ценностей и новизны в современном мастерстве». С тех пор было привлечено более чем 6000 новых талантов. Это особенно важно для Андерсона, человека, который склонен играть с понятиями секса и сексуальности, который отдал честь легендарному флористу Констансе Спрай: его кампания Spring/Summer 2017 для Loewe, снятая Стивеном Майзелом, представляла серию из 12 цветочных натюрмортов, вдохновленных работами Спрай. Никакой одежды в ней не было.
Очевидные противоречия являются очень большой частью работы дизайнера. Объединение противоречивых понятий — высокого и низкого, исторического и современного, мимолетно удовлетворяющего и несменяемого — и создание единого целого являются основной целью дизайнера. Также немаловажным является желание не быть предсказуемым, делать что-то новое и тем самым побуждать людей видеть вещи по-другому.
«Я думаю, что у людей сложилось представление о ремесле, которое не обязательно соответствует тому, что происходило на самом деле», — говорит Андерсон. — «Взять к примеру Люси Ри или Ганса Копера, их считают ремесленниками. Но Ганс Копер, вероятно, так же важен, как и Модильяни. Его психотические фигуры считались невероятными для того времени. Или посмотрите на Грейсона Перри. У него более размытые изображения, но это хорошо, я думаю, что это делает его работы более интересными».
Возможно, с этой мыслью в голове, дизайнер и инициировал в прошлом году еще один конкурс — Your Picture/Our Future. Целью конкурса было найти новый талант, который сделает фотографии для рекламной кампании JW Anderson. Всего было 1813 участников, затем из них отобрали 50 финалистов, работы которых он опубликовал в специальной книге.
Здесь, в этом зале заседаний, и за кулисами на своих модных показах Андерсон говорит много, осмысленно и с головокружительной скоростью. Идеи в его голове рождаются так быстро, что он не успевает их формулировать. Его жизненный путь так же необычен, как и творческий процесс. Джонатан Уильям Андерсон родился в 1984 году в городе Махерафелт в Северной Ирландии. Его отец, Вилли Андерсон, на родине считается спортивным героем. В конце 80-х годов он возглавлял национальную команду по регби. Дизайнер говорит, что его склонность к соперничеству и любовь говорить прямо — «я думаю, что меня не так легко любить» — берут свое начало именно оттуда.
«Конечно, мой отец невероятно амбициозен, и я думаю, что в этом что-то есть», — говорит он. — «Но я возвел это на другой уровень. В спорте существует понятие дружелюбия, тогда как в моде…», — здесь он сделал паузу. — «В моде не так много дружелюбных людей», — заключил он.
«Я вырос в Северной Ирландии в девяностых годах. Это было не самое благоприятное время», — говорит Андерсон. — «Мой отец был слишком откровенен, и это навлекло на него неприятности. Он играл за ирландскую команду по регби и не верил в раскол между католиками и протестантами. Придерживаться такой точки зрения в тот период было довольно либеральным решением. Так как он был протестантом, играющим за национальную команду, которая, вероятно, рассматривалась как католическая».
Мать дизайнера, Хезер, была учителем английского языка. По словам ее сына, она более эмоционально стабильна, чем его отец. Также у него есть брат, который работает на него, и сестра.
«Мне нравится быть настоящим», — говорит он. — «Я реалист, и я одержим тем, что я делаю. В основном это одержимость желанием быть лучшим. И так уж получилось, что я реализовал себя именно в моде. Я попал в нее странным образом. Я всегда хотел заниматься чем-то творческим, но что бы это ни было, я должен был быть на вершине. Я хотел попасть в десятку лучших дизайнеров мира, иначе какой тогда смысл? Я просто чувствую, что у меня есть зависимость от эстетики, от людей, создающих вещи вместе. Это и есть мое видение того, как должен выглядеть мир».
Для кого-то признание в таком влечении может быть непривычным. Он смеется.
«Я не хочу быть посредственным. Можно, конечно, зарабатывать на посредственности, но я смотрю куда дальше. Я знаю, как создать успешный бренд, выпуская посредственные продукты», — говорит он.
Бренды JW Anderson и Loewe не являются посредственными. Помимо премии Craft Prize, Loewe проводит выставки в Мебельном салоне в Милане и Арт-Базель в Майами, а его магазины все чаще функционируют не только как роскошные флагманы, но и как галереи. «Я люблю искусство», — говорит Джонатан Андерсон. — «Это очень личное. Как я люблю говорить — это то, что я поддерживаю и во что я верю. Я не силен в этом, но мне это нравится. Я никогда не стану заниматься этим ради выгоды. Это очень тонкая грань, и я стараюсь изо всех сил, чтобы не допустить этого». Подтверждение тому — выставка Disobedient Bodies в музее Hepworth Wakefield 2017 года, на которой основные произведения Жан Арпа, Луизы Буржуа и Генри Мура появились наряду с его модными продуктами, а также работами брендов Issey Miyake, Comme des Garçons и Christian Dior. Если выставка казалась непринужденным слиянием искусства и моды, то на самом деле, все не так просто.
«Я не хочу быть посредственным. Можно, конечно, зарабатывать на посредственности, но я смотрю куда дальше. Я знаю, как создать успешный бренд, выпуская посредственные продукты», — Джонатан Андерсон
Сегодня коллекции Андерсона — это вещи невероятной красоты. В прошлом, работая над коллекциями для JW Anderson, он играл с понятиями красоты и уродства, но они, по собственному признанию дизайнера, далеки от простого определения.
Андерсон не из тех, кто вырос, создавая одежду для кукол или плюшевых мишек в своем доме детства. «Я хотел бы сказать, что я потрясающий портной и я работал в Savile Row, но это не так», — сказал он в 2012 году, всего за несколько месяцев до того, как было подтверждено, что он получил должность в Loewe и что LVMH купил небольшую долю его собственного бренда. Он также работал с Донателлой Версаче над созданием коллекции для линии Versus. Учитывая традиционный взгляд бренда на гламур и сексуальность, это было не самое очевидное сотрудничество. Андерсон признался, что для него этого был вызов, а Донателла, в свою очередь, сравнила его со своим братом, Джанни. Это было настоящей похвалой.
«Я вообще технически не обучен», — прокомментировал он. После окончания школы и после стажировки в Национальном Молодежном театре — или, как он сам говорил, «беготне по сцене в роли феи с боевой раскраской», — он обнаружил, что готовится к тому, чтобы стать актером. «Случайно. Я поступил в Джульярдскую школу Вашингтона», — говорит он. — «Я проучился там полтора года, а затем бросил учебу. Мои родители говорили: “Возвращайся домой немедленно. Ты тратишь слишком много денег”».
Он вернулся и устроился на работу в универмаг Brown Thomas в Дублине, где продавал мужскую одежду. Затем он работал в Лондоне, а позже и по всему миру. В Prada он занимал должность мерчендайзера и был под руководством покойной Мануэлы Павези, близкой подруги и давнего партнера Миуччи Прады. В свободное время он изучал мужскую одежду в Лондонском колледже моды.
Однако Джонатан Андерсон любит говорить, что профессионализм Павези дал ему больше, чем все, что он изучал в университете. «Мы создавали вещи вместе, затем она все проверяла. Работая с ней, я научился всему. Я никогда не встречал никого с таким чувством вкуса». Его работы в студенческие годы были менее продуктивными. Он еле доучился и в 2005 году получил свою степень. «Моей выпускной работой была коллекция, состоящая из прозрачного нижнего белья, резиновых насекомых и аранской вязки. Это было отвратительное смешение».
Непривычно, но первые коллекции Андерсона были мужскими. В 2010 году, через два года после того, как он запустил свой собственный бренд, дизайнер представил коллекцию женской одежды, за которую получил спонсорство NewGen от комитета Британского модного совета.
Наберите имя Джонатана Андерсона в поиске, и вы увидите в его дизайнах отсылки на гендерную флюидность. Однажды он признался журналу Evening Standard ES Magazine, что ему не нравятся платья. «Ненавижу их», — сказал он. Он определенно не придавал никакого значения одеванию женщин в мужскую одежду и, возможно, что имело бы больший успех у журналистов, напряжению мужчин в юбки. Но это было раньше. Что касается платьев, то теперь он является автором одних из лучших силуэтов, как Loewe, так и собственного бренда.
«Я не могу работать в двух брендах одновременно без доверия… Но для того, чтобы расслабиться, вы должны быть окружены людьми, которые думают так же, как и вы, или заряжены той же энергией», — Джонатан Андерсон
«Когда вы делаете что-то, а потом вдруг видите, что еще 25 других людей делают тоже самое, и это уже превращается в тенденцию, то становится немного некомфортно», — говорит он сейчас. — «И я сразу перестаю это делать. И, очевидно, найдутся люди, которые будут говорить: “Тебе следовало придерживаться намеченного пути”. Я согласен, что, если все время делать одно и то же, то на этом можно построить устойчивый бизнес, доходы которого с каждым годом увеличивались бы на два миллиона долларов, но это было бы невероятно скучно. Когда вы видите что-то в первый раз, вы восхищаетесь. Оно может поражать вас и спустя 10 лет, но это все тот же силуэт, просто в другом цвете. Это работает по одному и тому же принципу, поэтому здесь нет никакого риска. Вам даже не придется выходить из своей зоны комфорта. Но если бы я до сих пор шил шорты с оборчатым подолом и бюстье для мужчин, то, где бы я был сейчас? Я думаю, что я бы зациклился на мысли, что я просто представляю гендер».
Однако, когда его попросили объяснить, как он сам видит разницу между JW Anderson и Loewe, дизайнер в первую очередь охарактеризовал собственный бренд как «агитатор».
«Я всегда считал, что JW Anderson — это культурный агитатор, в то время как Loewe — культурный ландшафт», — говорит он. — «Один из них создает беспорядок, а другой — его убирает. Я думаю, что женщина JW Anderson является воплощением той, кем я мечтаю быть. Я бы с удовольствием прогулялся по улице в шляпе и накидке. Я хочу иметь такое тело и такие убеждения, которые позволили бы сделать это. В то время как Loewe более близок мне в моем женском обличье, так или иначе. Он более расслаблен. И то же самое с мужской линией. Так что да, вот как я вижу их обоих».
Коллекции Андерсона и оба направления его творчества привлекают разных женщин. Его собственный бренд несет в себе энергию молодости, одежда шьется с использование различных тканей, текстур и методов: прошлый сезон представлял задрапированные слои и бахрому; в этом сезоне были архитектонические плечи и ленты. Loewe, напротив, находится в состоянии непрерывного роста и постепенных изменений — эволюция против революции. Его женщина взрослая — более утонченная и образованная. Что, по сути, является тем, кого из себя представляют потребители роскошной одежды — это значительный и часто упускаемый сегодня факт модной индустрии. Это подчеркивает еще одну двойственность в его работе: прагматизм против фантазии. Джонатан Андерсон редко носит одежду из своей мужской коллекции – он буквально живет в джинсах и рубашке или свитере.
В этом сезоне неприкрытая элегантность женской коллекции JW Anderson была жестом расширения возможностей и беззастенчивой красоты, признанной как шаг вперед. «Я думаю, это сработало, потому что люди не ожидали этого от нас», — объясняет дизайнер. — «В этом есть ирония, которая очень важна, потому что это немного неожиданно». Не заключается ли эта ирония в том, что женщина, носящая эту одежду, на самом деле не является традиционно элегантной, хорошо воспитанной? Скажем, она немного взволнованная, чтобы не придавать этому слишком большого значения.
«Мне нравится, когда меня приятно удивляет то, что мне не нравится», — Джонатан Андерсон
«Точно», — радостно сказал Андерсон. Несмотря на то, что Loewe начал совершенствовать свои образы, оба бренда выполняют невероятно разные функции. «Меня взяли в бренд Loewe, когда его никто толком не знал. Сколько бы люди ни говорили, что они знают, я не думаю, что это правда. Мне кажется, что раньше бренд был чем-то вроде ксерокса. У него не было собственного стиля, по-моему, он был больше промышленным проектом. В 1846 году было много домов, которые начали делать дорожные сумки — это не было уникальной вещью. Единственное, что отличало Loewe от других, это то, что он находился в Испании. Поэтому, когда я стал частью бренда, моя детская, конкурентная сторона подумала: “Я часть маленького бренда, но сам я хочу быть большим. Но для этого, мне нужно было сделать большим сам бренд, чтобы иметь возможность делать то, что я хочу”».
Тем не менее, Джонатан Андерсон начал с малого и пошел по менее привычному пути, убежденный в том, что продвигать бренд с богатой историей на новый уровень стоит не спеша. В первую очередь он попросил дать ему год, чтобы собраться с мыслями. Как ни странно, руководство Loewe предоставляло ему эту возможность, медленно продавая то, что оставалось в магазинах, чтобы освободить место для чего-то нового. «Интересно то, что это не было временем, за которое я должен был что-то создать или не создать, это был период, когда никто не обращал на меня внимание», — говорит Андерсон сейчас. — «Никто не следил за мной, и мне всё сошло с рук».
Когда он начал создавать продукцию, он уничтожил все недавнее наследие Loewe. Его первым шагом стала книга с фотографиями, среди которых, как известно, было изображение Кирстен Оуэн на пляже, снятое для итальянского Vogue в 1997 году Майзелом. Несмотря на то, что фотография была сделана больше 15 лет назад и на ней не было одежды Loewe, как только его назначили на пост руководителя, он использовал изображение в своей первой печатной кампании. Это было связано с навязчивой ностальгией по девяностым годам и переместило Loewe в более веселое, солнечное, морское место еще до того, как Андерсон разработал полную коллекцию. «Это было настоящей мечтой — поработать с Майзелом», — вспоминает Андерсон. Сегодня он продолжает идти против системы — снимает кампанию каждого сезона перед показом самой коллекции. «Это было моей навязчивой идеей — использовать архивы при создании кампании», — говорит Андерсон.
Майзел, с которым он сотрудничал только через Loewe, является частью сплоченной команды, в которую также входят креативные директора M/M (Paris), работающие над концепцией рекламных кампаний и книг для собственного бренда дизайнера и для Loewe, а также стилист Бенджамин Бруно и директор по кастингу Эшли Броко (также для обоих брендов). «Я даю возможность людям делать то, что они хотят. Я доверяю им», — говорит Андерсон. — «Я не могу работать в двух брендах одновременно без доверия… Вы не должны думать, что, “если я физически не могу это сделать, значит это не мое”. Нужно говорить себе: ”Я часть этого дела”. Но для того, чтобы расслабиться, ты должен быть окружен людьми, которые думают так же, как и ты, или заряжены той же энергией».
В свой первый год в Loewe Джонатан Андерсон придумал сумку. «Что было интересно, так это то, что я вообще не знал ничего о кожаных изделиях», — объясняет он. — «Сумка Puzzle появилась случайно. Это была сумка, напоминающая искусственную кожу семидесятых годов, которая была немного помята. Я помню, как увидел ручку, ремень, часть одной сумки, часть другой сумки, и скрепил все это вместе. Я повернулся к помощнику и сказал: “Это будет сумка”. Мы выпустили ее, но это не сработало. На рынке в тот момент популярностью пользовалась сумка Amazona, которая была у всех. Я конкурировал с этой консервативной сумкой. Мы запустили Puzzle, не надеясь на успех. Затем, внезапно, к концу года продажи взлетели. По сей день она является одной из самых покупаемых». Puzzle постоянно модернизируется: меняются размеры, цвета и текстуры. Она продолжает продаваться, что несколько примечательно. Кроме того, это один из немногих аксессуаров, который не ссылается ни на что, кроме себя. С точки зрения предметов роскоши, это Святой Грааль. Выпущенная позднее сумка Gate с узлом на передней части, предлагаемая в разнообразных воплощениях, также имеет большой успех. За почти шесть лет придумать не один, а целых два успешных продукта — беспрецедентный случай.
Из-за повышенной нагрузки, которую берет на себя Андерсон, многие предполагают, что он относится к себе слишком серьезно. Он честолюбив, но в нем, как и в его работе, присутствует легкость и остроумие. Брелоки для ключей Loewe в виде слона, зайца и кошки, сделанные из кожи, как мягкие люксовые игрушки для клиентов, у которых действительно есть все — это пример иронии дизайнера.
«Мне нравится, когда меня приятно удивляет то, что мне не нравится. Так, например, в одной из мужских коллекций у нас была представлена пижама Dumbo, и, как по мне, в ней уже есть все, что нужно. Команда, с которой мы создавали сумку, говорила: “Мы можем добавить к ней это, и это, и это”. А я думал: “Это не я”. В конце концов, мне понравилось, что это противоречило тому, о чем я говорил. Это забавно. И у меня есть силы, чтобы заниматься этим. На самом деле, опять же, речь идет о том, чтобы перестать все контролировать».
Разговор уходит от милых диснеевских слонов (Dumbo названа в честь слоненка Дамбо) и переходит к политике, в частности к Брекзиту. «Мне кажется, что на сегодняшний день я даже не знаю, за кого или за что голосовать», — говорит он. — «Мы живем в эпоху полной неразберихи. Мы понятия не имеем, что все это значит на самом деле. Я понимаю Брекзит с обеих сторон. Ни одна, ни другая не дает ясности. Я думаю, что это обрывки информации. Конечно, во всем есть свои плюсы и минусы. Европа — не самое лучшее, что может быть, но быть вне Европы — тоже не особо хорошо».
Задумывался ли он сам он когда-нибудь о карьере в политике? Всякое может произойти.
«Определенно нет», — говорит Андерсон. — «Мне нравится быть пассивным наблюдателем. Я также не думаю, что могу использовать моду как политическое оружие. Я чувствую, что иногда перехожу черту. Потребители являются представителями всех слоев общества. Я не хочу диктовать им политические устои. Но у меня есть собственная точка зрения, и я могу делать то, что считаю правильным».
Возможно, самое удивительное в Андерсоне то, что ему всего лишь немногим больше тридцати — хотя его опыт, знания и понимание отрасли, в которой он находится, позволяют легко забыть об этом.
«Но какая-то часть меня знает, что настанет время, когда мне придется уйти. Важно знать, когда это сделать, нужно быть морально к этому готовым».
Однако, его карьера только началась. «Да, но для этого может понадобиться 20 лет», — продолжает он. — «Я здесь, чтобы продавать одежду и делать все, на что я способен. Это означает, что мне нужны люди, которые устраивают плохие шоу, и мне нужны люди, которые устраивают хорошие шоу. В индустрии должна быть эта конкуренция. Мы бросаем вызов друг другу, чтобы переосмыслить, что представляет из себя мода. Это происходит благодаря прогрессивным изменениям, людям, уходящим в отставку из-за возраста. Я должен оглянуться назад и сказать: “Я внес свой вклад, поэтому я хочу, чтобы кто-то другой уничтожил этот вклад и все изменил”».
Кажется, что уже благодаря своей решимости, не говоря уже о большом таланте, Джонатан Андерсон преуспел бы во всем, чем бы он ни занимался.
Источник: anothermag.com
На Неделе моды Джонатан Андерсон представил весенние коллекции Loewe и JW Anderson