Кейзо Китаджима и Элли Грейс Камминг вышли на улицы Токио, чтобы запечатлеть фэнтези-футуризм коллекции Dior Pre-Fall 2019. А креативный директор мужских коллекций Dior Ким Джонс рассказал Тиму Блэнксу о своей давней любви к Японии.
Ким Джонс всегда чувствовал тягу к Японии. Странная смесь фэнтези-футуризма, бунтарства, традиций и ультра-гиковского фандома годами притягивала его к себе, подпитывая его творческое видение. Поэтому когда пришло время представить коллекцию Dior Pre-Fall — его второй показ в качестве креативного директора мужской линии Дома — какой еще город он мог выбрать, как не Токио? Безумное лазерное зрелище, полное серых костюмов, кимоно, технологичной экипировки и дополненное огромным металлическим секси-роботом.
Вернувшись в Лондон после своего триумфа в Токио, Ким Джонс анализирует свою давнюю одержимость Страной восходящего солнца…
«Я во всём виню Кейко. Она была моей подругой, когда мне было семь или восемь, и она показала мне Hello Kitty. Это стало моим первым знакомством с Японией. Я был впечатлен, потому что Kitty была очень милой и непохожей на то, что я видел прежде. Перенесемся на несколько лет вперед. Я в подростковом возрасте. Читаю какие-то журналы и вижу, что в Японии появляются потрясающие вещи в уличном стиле. Вот тогда я уже подсел.
Во время учебы в колледже я работал в агентстве Майкла Копельмана Gimme Five. Тогда A Bathing Ape уже некоторое время был популярным, а в Японии уже и вовсе стал огромным культом, но в Англии эти вещи нельзя было купить ни за какие деньги. Через Майкла я познакомился с Ниго из BAPE, с Хироши Фудзиварой и Джуном Такахаши из Undercover, узнал о таких журналах, как BOON. Они у меня все сохранились. Мы с Канье и Вирджилом их раньше часто просматривали.
Майкл всегда был ко мне очень добр и дарил нам кучу всяких вещей, поэтому мы всё это носили. И, конечно, я слышал о Comme des Garçons, Йоджи, Иссей Мияке из The Face и i-D, ходил по универмагам. Помню белую рубашку Comme с жемчужными пуговицами. Такие вещи навсегда остаются с тобой.
Когда я закончил колледж, я устроил выставку своей выпускной коллекции в The Pineal Eye. В те времена там работал Никола Формичетти. И Юко. Это стало еще одной нитью, связывающей меня с Японией. Многие из моих вещей купил Джон Гальяно. И Майкл Стайп. А такие люди, как Honey Dijon, с ума сходили по моим пластинкам и флаерам с чикагских рейвов, гадая, кто же, черт возьми, этот помешанный коллекционер. В Gimme Five работал парень по имени Алекс, который часто ставил треки Рона Харди и Ларри Левана, и по выходным мы с ним ходили на ярмарки винила, потому что их надо слушать именно на пластинках. Настоящие коллекционеры.
Примерно в то же время, в 2001 году, я впервые побывал в Японии. Сестра подарила мне билет с милями Virgin Atlantic Airways в качестве подарка на окончание колледжа. Она пробыла там пару дней. А потом я на неделю остался один, погруженный в незнакомую языковую среду. Мне было очень тяжело. Я никого не знал и не понимал, как перемещаться по городу. Никаких указателей на английском. Денег было немного, но я всё же нашел Undercover и Bathing Ape и умудрился купить футболку и пару носков. Было здорово ходить по магазинам и всё такое, но одному мне было сложно. Стоял ноябрь, было холодно и ветрено.
В следующий раз я поехал туда весной с друзьями — Магнусом, Николой, Коджи — и вот тогда я просто влюбился в Японию. У нас была съемка для Dazed Japan. К тому моменту моя одежда уже продавалась в нескольких местах — просто футболки с принтами. Это было всё, что я мог себе позволить, но я уже становился популярным, а это означало, что у меня был доступ к вещам, которые люди обычно не видят. У японцев есть одна особенность: если им что-то близко, то они это с радостью принимают. И я оказался им близок. Люди меня понимают, потому что меня довольно легко понять. Думаю, помогло то, что мое имя легко произнести. Забавно, что сейчас, когда я раздаю автографы, некоторые люди просят подписать вещи, которые я выпускал в самом начале. Они собирают всё. Как и я — я могу прочесать весь мир в поисках желаемой вещи. На днях я приобрел неплохую картину Фрэнка Синатры.
То же влечение я увидел и в Ниго, и в Хироши, и в Джуне, и в том, как они собирают свои коллекции. Дом Ниго напоминал лучший винтажный магазин в мире, 40 экземпляров каждой вещи в отличном состоянии — американа, куча игрушек, редкие вещи от KAWS, холодное помещение для коллекции одежды. Всё идеально. Недавно он выставил на аукцион коллекцию “Звездные войны”. У него была каждая фигурка в каждой вариации.
Что меня с самого начала восхищало в японском стиле, так это то, как они сочетают вещи. В Лондоне разные модные тусовки ходят в разные клубы. В Токио они тоже были, но у них всё было перемешано. Большой частью культуры был шопинг. Они покупали очень дорогую одежду и надевали ее в сочетании со старыми джинсами или классными “найками”. Совершенно свободное, прогрессивное сочетание прошлого, настоящего и будущего модной культуры. Они брали что-то винтажное или американское и совершенствовали, совмещая традиции и технологии. Ткани были просто великолепными, и меня всегда впечатляли детали. Это хороший подход к работе и созданию вещей, и это стало тем, чем хотел заниматься я.
Я думаю, многое из того, что я делаю, основано на том, что я увидел в работе Ниго и Джуна, Джуна и Хироши, и на том, как все эти люди оказывали друг на друга взаимное влияние, вместе катались на скейтах и создавали друг для друга графику. В этом присутствовало какое-то чувство единения и трудолюбия, которое мне казалось чем-то очень интересным. Такого больше нигде нет. Рей Кавакубо поддерживает многих дизайнеров, которые запускают свои марки после работы на нее. С людьми приятно работать. Я знаю, что мне нравится вдохновлять людей, и я получаю удовольствие от того, что они делают.
Поэтому для меня Япония была отличным источником для вдохновения, хотя я и выбрал немного другой подход. Я с детства много путешествую, поэтому, мне кажется, я на многие вещи смотрю более глобально. И я немного по-другому мыслю, потому что я коммерчески ориентированный дизайнер. Я заинтересован в технике и качестве, в изяществе и невероятных деталях, и всё это можно воплотить только в таких местах, как Dior и Louis Vuitton, но всегда нужно поддерживать баланс между созданием прекрасных вещей и пониманием, где и как их продать. Из меня получается отличный редактор. Это помогает уважать бренд.
Рейтинг всех коллекций Кима Джонса в Louis Vuitton по ссылке
Но чего я не знал о Dior, так это того, насколько сильно сам Кристиан Диор был связан с Японией. Вдохновиться соединением двух богатых традиций было нетрудно. Диор пару раз посещал Японию, и у него были друзья в Токио. Он создавал отдельные образы специально для японских клиентов или принцесс Камбоджи и Вьетнама, и оттуда привносил идеи для своих парижских коллекций. Он так сильно любил Японию, что мне показалось правильным провести показ в Токио. Эта связь была для меня очень важна, потому что она придавала аутентичность тому, что мы делали, особенно учитывая то, что многие другие дизайнеры показали свои pre-коллекции в разных частях мира. Я думаю о культуре в непосредственном плане: “Сейчас людям это нравится, поэтому давайте это сделаем”. Но это должно быть чем-то аутентичным. На что бы обратил внимание Диор, если бы он был здесь?
Со времен моей первой поездки в Японию я бывал там уже, наверное, раз сто. Я так хорошо в ней ориентируюсь, что, мне кажется, я мог бы там жить. Когда я приехал туда в первый раз, редко можно было встретить людей с западной внешностью, но страна стала гораздо более открытой. Однако атмосфера остается такой же, и мне это нравится. Я бы назвал ее настроение оптимистичным. Я всегда останавливаюсь в отеле “Aman”. Кажется, как будто ты в будущем, висишь где-то высоко над городом. Или, скорее, это представления о будущем, почти ностальгия по тому, каким ты хотел видеть это будущее, если понимаете, о чем я. Это сумасшедшее пространство, стекло и металл, и огромное фойе, покрытое рисовой бумагой! Напоминает “Звездные войны”, и это еще одна причина, по которой мне там так нравится. В Корее и Китае такое тоже частично встречается, но из окна “Aman” в Токио ты видишь это целиком. Город тянется на целые мили. Как в “Бегущем по лезвию”. Я посмотрел кучу японских фильмов, но самым японским мне кажется “Бегущий по лезвию” — потому что он очень затягивает. И с японским телевидением дела обстоят так же. Я не понимаю, что происходит. И всё же оно очень расслабляет. На каком-то канале обязательно идет передача с милой красной пандой или странное игровое шоу, в котором все красятся. Меня они очень увлекают. В японской культуре есть что-то дикое и немного бесбашенное. Дикий эскапизм с одной стороны и тихий бунт — с другой. Какой-то невероятный уровень вежливости.
И есть несколько важных элементов культуры, с которыми у меня более неоднозначные отношения. Например, еда. Я не заядлый гурман, так что не могу посоветовать какие-нибудь рестораны. Я готов съесть всё, кроме уни (морской еж). А еще я не очень люблю лапшу. И ненавижу васаби. Такая острота не для меня. Мое любимое блюдо — это бута-но-какуни, прожаренная свиная грудинка со вкусным соусом. Я люблю энергетики “Muscat”, у них своеобразная гелевая текстура, которая мне очень нравится.
Во-вторых, я не очень хорош в караоке. Медленное, тягучее пение не входит в мои представления об идеальном вечере. Однажды я был там со своей подругой Юн из Ambush, и мы пели караоке с косплеем. Было весело. Я всегда исполняю “Guilty” Барбры Стрейзанд.
А еще есть шопинг, в Токио это целая вселенная. Онлайн-шопинг еще не выбил из японцев страсть к настоящему физическому опыту. Дизайн, внимание к деталям, сочетание авангарда и стритвира, у них есть столько всего, чего больше нигде нет. Просто поразительно, сколько всего производят новые бренды. В других странах на такое просто не хватит ресурсов или производителей. Мне нравятся Sacai, Ambush, Comme, Undercover, Fragment, Neighbourhood, Kapital, винтаж в BerBerJin, книги в Tsutaya… В последнее время мне очень нравится Peel & Lift, где есть потрясающие панковые бондажные брюки. Но вообще в любом маленьком магазинчике можно что-нибудь найти, хоть вещи моего размера обычно и бывают распроданы. Я покупаю вещи, которые не могу носить, просто потому что они очень красивые. Например, верхняя одежда Джуньи Ватанабе. И мне нравится, что магазины остаются на своем месте. В Токио они реже закрываются, поэтому если ты захочешь туда вернуться, они будут по-прежнему открыты, там будут те же люди и та же одежда. Так было с Кристофером Неметом, лондонским дизайнером, который мне нравится — в 1986 году он переехал в Японию. После его смерти в 2010 году его бизнес только вырос. Им сейчас занимаются его жена и дочь. Здорово, что это так. В Японии очень преданные покупатели. В них есть врожденное уважение к творчеству и искусству.
Мне кажется, каждый дизайнер смотрит на окружающих его людей, и именно для них он и создает одежду. Но в Токио всё по-другому. Всё выглядит круче. Твою одежду носят совершенно разные люди, и они выглядят великолепно. Зайдите в магазин Comme в Аояме и посмотрите на ребят, которые там тусуются. Работая со своей собственной маркой, мы веселились и делали всякие сумасшедшие вещи, но теперь у меня в работе другие приоритеты. Это компромисс с тем, что люди носят изо дня в день. Сравните это с тем, что люди носят в Токио на повседневной основе. Разница налицо. Дизайнеры хотят, чтобы люди были под стать им, а не подстраиваются под стать этим людям. Поэтому никто не может разрекламировать продукцию таких дизайнеров, как Читосе Абе из Sacai и Джун Такахаши из Undercover, лучше, чем они сами. Никаких компромиссов.
Так что же меня не устраивает? Ритуал совершения покупок. Он такой медленный. Я очень быстрый покупатель: зашел — вышел. В Токио из этого делают целый процесс. Презентация, покупка, упаковка… Мне не нравятся все эти лишние вещи. Я понимаю, что это не только японская проблема, и уверен, что большинству нравится внимание и медитативные моменты, проведенные у кассы. Но мне — нет.
Я люблю создавать ценные вещи, но без благоговейного к ним отношения. Некоторые ценные вещи бывают довольно безумными, странно бунтарскими, но при этом не претенциозными. Мне кажется, в этом есть что-то японское. Идея бунта кажется мне очень японской. И очень английской. Вот почему японцы так любят Вивьен Вествуд. Раньше в Лондоне вся японская молодежь постоянно покупала Вествуд, и у богатеньких японских студентов, приезжавших изучать английский, были все ее образы всех расцветок. Они бегали по дому в ее туфлях.
В неразрывной связи между Лондоном и Токио есть одна очевидная причина. И тот, и другой город — это центры островных государств, в буквальном смысле изолированных — и, кстати, не в плохом смысле этого слова — это тесные социальные лаборатории со своевольной уличной культурой как своего рода продолжительным экспериментом. Это ингредиенты, отлично подходящие для курирующего подхода к жизни. Я знаю, что вся эта идея уже стала современным клише, но именно она лежит в основе столь острой чувствительности к стилю, которая превратила Лондон и Токио в города, пользующиеся в модной индустрии чрезвычайным влиянием. Я уже упоминал, что я помешанный коллекционер. И то же самое я могу сказать о множестве своих японских друзей. Мои работы напитаны моей страстью. Возможно, мне даже стоит поблагодарить Японию за то, что страна показала мне, как это следует делать».
Источник: Anothermanmag.com
История Кима Джонса в Dior Homme по ссылке