Тьерри Мюглер — не дизайнер. «Уже и так существует важное различие между дизайнером и кутюрье», — говорит генеральный директор и главный куратор Монреальского музея изящных искусств Натали Бондил. — «Но Мюглер — художник».
Несмотря на то, что редкость и эксклюзивность работ повышают значимость этой ретроспективы, поистине особенной выставку делает то, что коллекция рассматривается через призму искусства, а не моды.
Я никогда не был большим поклонником творчества Мюглера: лично мне его одежда кажется либо непрактичной, либо слишком яркой. Поэтому я пошел на выставку «Thierry Mugler: Couturissime», организованную Монреальским музеем изящных искусств, не без колебаний — я отправился туда как из любопытства, так и из чувства долга. Что же было в этой выставке такого, что в конце февраля заставило приехать в холодный, заснеженный Монреаль таких личностей, как Ким Кардашьян и Тайра Бэнкс?
Ответ на этот вопрос становился всё более очевидным по мере того, как я проходил по выставке, которая представляет работы Мюглера как нечто, выходящее за рамки моды: она показывает его как настоящего художника, который преуспел в создании фантастической, трансгуманистической вселенной с помощью oeuvre d’art totale — единого произведения искусства.
Куратором «Thierry Mugler: Couturissime» стал Тьерри-Максим Лорио, который прославился в кураторских кругах благодаря чрезвычайно успешной передвижной выставке Монреальского музея изящных искусств, посвященной Жан-Полю Готье, которая открылась в 2011 году. С тех пор Лорио успел стать одним из ведущих мировых экспертов в пересечении моды и искусства и поработать с такими личностями, как Viktor & Rolf. Лорио и Монреальский музей изящных искусств имеют настолько высокую репутацию в плане выставок о моде, что Тьерри Мюглер — крайне закрытый человек, который на протяжении долгих лет отказывался от многочисленных предложений от других музеев — сам обратился к ним.
Похоже, Мюглер принял мудрое решение: в ретроспективе представлено более 150 образов, созданных более чем за 40 лет (с 1977 по 2014 год) его карьеры, и большинство из них выставляются впервые. Повсюду мелькают эскизы Мюглера — опять же, многие до этого не показывались — наряду с более чем 100 фотографиями, сделанными такими деятелями, как Карл Лагерфельд (Лорио рассказал, что снимки были доставлены в день смерти модельера), Дэвид Лашапель, Стивен Майзел, Mert & Marcus, Inez & Vinoodh, Эллен фон Унверт, Хельмут Ньютон и Ги Бурден.
В плане количества это именно то, чего ожидаешь от музейной выставки, но чем эта ретроспектива выделяется, так это качеством представленных работ. А также чрезвычайной редкостью большей части экспонатов. Мюглер, как уже упоминалось, довольно сдержанно подходит к выставкам и редко дает интервью. Бондил часто говорит, что «легче своими глазами увидеть Пикассо, чем платье от кутюр», и среди творений мастеров от кутюр особенно трудно найти работы Мюглера. Фонд Хельмута Ньютона впервые предоставил музею свои репродукции. Костюмы, сменяющиеся каждые три месяца, тоже представляют собой исключительное нарушение протокола театра «Комеди Франсез», который крайне редко сотрудничает с музеями. Как выразился куратор выставки Лорио: «Для музея это настоящий переворот» и «настоящая мировая премьера».
Эта эксклюзивность сделала выставку еще более популярной. «Охрана просто с ума сходит», — признается Лорио, рассказывая о том, что за первые два дня выставку посетило около 10 тысяч человек. В конце 2019 года выставка появится в Кунстхалле, а в марте 2020 года приедет в Дом искусства в Мюнхене. Мне говорят, что дополнительные города тура будут объявлены позже.
Несмотря на то, что редкость и эксклюзивность работ действительно повышают значимость ретроспективы, поистине особенной выставку делает то, что коллекция работ Мюглера рассматривается через призму искусства, а не моды. «Тьерри Мюглер никогда не следил за трендами», — замечает Лорио, добавляя, что интереснее всего рассматривать «вселенную Мюглера в целом». Поэтому выставка разделена на акты — почти как в опере.
Она открывается драматично, в темной комнате, наполненной работами Мюглера для адаптации пьесы «La tragédie de Macbeth» («Макбет»), появившейся на сцене театра «Комеди Франсез» в 1985 году: семь костюмов, несколько десятков эскизов и голографический дисплей, созданный Мишелем Лемье. Это музейный эквивалент затравки («cold open»). «Не ожидаешь увидеть Шекспира в самом начале выставки», — говорит Лорио, — «Но я не хотел начинать с клише «сильных женщин», [с которыми часто ассоциируют работы Мюглера]».
И несмотря на то, что это начало может показаться неожиданным, оно, безусловно, эффектно — оно предлагает зрителю продуманный фрагмент предостережения: стиль Мюглера очень перформативен, начиная от силуэтов и тканей и заканчивая показами и рекламными кампаниями. Это также становится нашим первым знакомством с почти мультяшными пропорциями силуэта Мюглера.
Затем выставка плавно перетекает в исследование исключительного умения Мюглера превращать моду в зрелище — в сценическую моду, как называет ее Лорио. Стены украшены снимками Мадонны и Дэвида Боуи в творениях Мюглера, а также более современными примерами вроде Леди Гаги, Cardi B и Beyoncé. В глубине галереи на повторе играет «Too Funky» Джорджа Майкла. На обозрение выставлен знаменитый мотоциклетный образ из клипа на «Too Funky» и несколько других образов RTW, которые были приобретены различными исполнителями и стали их сценическими костюмами. Это демонстрация звездной силы Мюглера — и объяснение тому, почему он считается главным кутюрье 80-х и 90-х.
Помимо блеска и гламура важную роль в создании одежды Мюглера играло его умение создавать для них потрясающее визуальное сопровождение. Мрачная галерея заполнена хронологией жизни Мюглера и драматичными фотографиями, сделанными им для рекламных кампаний. Далее следует яркая, светлая галерея, наполненная черно-белыми снимками Хельмута Ньютона, который стал главным коллаборатором Мюглера — именно Ньютон, раздражённый желанием Мюглера контролировать каждый аспект их первой съемки, убедил его заняться фотографией. Тьерри Мюглер был активно вовлечен во все аспекты своего бренда, начиная от задумки и заканчивая презентацией, и две эти галереи дают некое представление о важности той роли, которую в представлении его творений сыграла фотография.
В этой части выставки также освещены многочисленные творческие начинания Мюглера за пределами модной индустрии. Прежде чем заняться дизайном одежды, он был опытным танцором; он создавал костюмы для театральных постановок и культового парижского клуба «Le Palace»; в 1985 году состоялся его режиссерский дебют — вышел короткометражный фильм «L’antimentale», после чего Мюглер продолжил писать, создавать и ставить музыкальные клипы, рекламу и другие короткометражные фильмы. Более того, Мюглер обладал настолько обширным междисциплинарным талантом, что в 2002 году он вовсе ушел из моды, чтобы сосредоточиться на других сферах своего творчества. Прогуливаясь по галерее, я вспоминаю Вирджила Абло и Эди Слимана — современных дизайнеров с аналогичными характеристиками.
Но у Лорио такое сравнение вызывает лишь насмешку. «Никто [на самом деле] не делает того, что делал Мюглер», — говорит он. — «Он первым начал снимать свои собственные кампании. Он был первопроходцем, [будучи мастером на все руки]». Но что, по мнению Лорио, важнее всего, так это то, что современные дизайнеры, будь то Абло или Слиман, занимаются разными видами творчества, потому что это модно, в то время как «Мюглер [делал это] просто потому, что он не мог оставить что-то без своего контроля».
Если первая часть выставки посвящена способностям Мюглера, позволившим ему создать для своей одежды целую захватывающую вселенную — и курировать при этом каждую деталь — то вторая часть сосредоточена на взаимоотношениях одежды и человеческого тела в мире Мюглера.
Первая галерея в заключительной части выставки разделена надвое — черную и белую половины, с потолка которых свисают украшенные конструкции. Там же выставлены самые известные «гламазонские» образы Мюглера. Фирменные мюглеровские раздутые плечи и крохотные талии, затянутые в корсет, играют ключевую роль в исследовании работ Мюглера. Тем не менее, под кураторством Лорио на первый план выходит новый аспект коллекций модельера: выставленные экспонаты преимущественно черного цвета и сделаны из латекса, кружев и пластика — это женственность с примесью доминатрикс и бондажа.
Выставка завершается двумя галереями, посвященными трансгуманизму. Акт V посвящен работам Мюглера, связанным с насекомыми и животными, и особое внимание в нем уделяется коллекциям Spring/Summer 1989 «Les Atlantes», Spring/Summer 1997 «Les Insectes» и Fall/Winter 1997 «La Chimère». В этой части выставки находятся одни из самых впечатляющих работ Мюглера — но они же являются и одними из самых непрактичных. На самом деле тяга дизайнера к фантастическому (на чем Лорио и сделал акцент для демонстрации широкой публике) может отвлечь зрителя от его более технически прогрессивных творений, которыми восхищаются в модных кругах. Например, почти нереально нежный блузон из коллекции Мюглера Spring/Summer 1999 «Les Tranchés». И Лорио, и я расцениваем эту работу как самый потрясающий экспонат на всей выставке, но она несколько теряется в захватывающей галерее, спроектированной фирмой по спецэффектам RodeoFX (которая является лауреатом премий «Оскар» и «Эмми»).
И наконец акт VI рассказывает об одержимости Мюглера одеждой будущего, которая простирается от его коллекции Spring/Summer 1979 «Sirène Galactique» и до работы над шоу «The Wyld» 2014 года. Важное место здесь занимает его роботизированный образ из коллекции Fall/Winter 1995 — на выставке этот костюм называют главным шедевром дизайнера — а также его предшественник из коллекции Spring/Summer 1991 «Diana Ross, Superstar».
По словам Лорио, «самыми впечатляющими элементами» выставки являются трансгуманистические предметы, роботы, насекомые и животные. Более того, он утверждает, что в модных кругах существует негласное соглашение, по которому никто не должен затрагивать эти темы — потому что Тьерри Мюглер их уже раскрыл в совершенстве. «Вернуться к ним было бы преступлением», — говорит он.
Лорио было важно закончить выставку таким зрелищным залом, ведь для него главная задача в цифровую эпоху — это заставить людей посетить выставку. Работа над финалом ретроспективы была глубоко личной как для куратора, так и для Филиппа Фурхофера, который отвечал за проект последней галереи: им обоим пришлось столкнуться с проблемами с сердцем в относительно молодом возрасте. Лорио признается, что «для двух молодых людей с сердечными заболеваниями — в моем возрасте при проблемах с сердцем обычно не выживают — было полезно вместе поработать над видением того, как тело может полагаться на технологии и оставаться прекрасным».
Эта идея — украшение тела с помощью одежды и технологий — и лежит в основе ретроспективы «Thierry Mugler: Couturissime». Выставка не возражает против утверждения о том, что для обычного человека образы Мюглера окажутся слишком непрактичными. Они затейливо собраны из материалов (ПВХ, резина или шпагат), которые в те времена в мире высокой моды никто не использовал. Это творения потрясающей, удивительной красоты — особенно если рассматривать достижения Мюглера в более широком контексте.
Работы Мюглера по-прежнему привлекают звезд, издания и ведущих фотографов мира. Вышеупомянутые роботизированные образы в последнее время вновь стали широко освещаться — а ведь с их создания прошло уже двадцать лет. «Я не знаю больше ни одного модного образа, которого продолжали бы фотографировать так часто, как роботов Мюглера», — говорит Лорио. — «Их успели снять все. И все успели их поносить». Mugler — будь то винтаж или образы, сделанные специально для них — носили Ким Кардашьян Уэст, Cardi B, Леди Гага, Селин Дион и Beyoncé. Более того, при обзоре выставки начинает складываться впечатление, что Мюглер сейчас актуален как никогда.
Во многом это связано с тем, что дизайнеры склонны избегать риски, на которые шел Мюглер. «Мюглер, Жан-Поль Готье и Рей Кавакубо относятся к категории творцов, которых больше не существует», — говорит мне Лорио. — «Они относятся к той категории, которая создавала что-то новое и экспериментировала».
Согласились бы нынешние бизнесмены, управляющие брендами, подписаться на идеи Мюглера? Скорее всего, нет. «Уход Мюглера из моды был во многом связан с переменами в экономической обстановке индустрии», — объясняет Бондил. В начале 2000-х, когда Мюглер отошел от дел, всё больше власти получали крупные конгломераты вроде Gucci Group (сейчас — Kering) и LVMH, которые уделяли внимание прибыльности, а не креативности. Во многих отношениях Мюглер представляет собой антитезу быстрой моде, основанной на желании угодить потребителю. Он был художником, который использовал моду в качестве своего инструмента.
Именно такое впечатление оставляет после себя выставка «Thierry Mugler: Couturissime»: Мюглер не был дизайнером и не походил на других кутюрье.
«Пьер Берже, давний бизнес-партнер Ива Сен-Лорана, однажды сказал мне, что он не знает, является ли высокая мода видом искусства», — вспоминает директор музея Бондил. — «Но что он точно знал, так это то, что для создания высокой моды нужен настоящий художник». И Мюглер определенно был одним из таких художников.
Источник: Fashionista.com
Перевод: mcmag.ru
Культовый японский художник Хадзимэ Сораяма, стоящий за сексуальными роботами Dior