При обсуждении японской моды имя Кансая Ямамото всплывает не так уж часто. Это признание, скорее, получил другой человек с такой же фамилией. Тем не менее, несмотря на то, что Йоджи Ямамото, Рей Кавакубо и Иссей Мияке всегда будут известны как «Большая тройка«, в начале 1980-х перевернувшая западные представления об одежде, первым был Кансай Ямамото. Он устраивал показы в Лондоне ещё в 1971 году, за десять лет до Кавакубо и Йоджи Ямамото. Его особая эстетика, – как правило, перегруженная яркими цветами и азиатскими принтами – сильно отличается от противоречивой темноты и перекроенных силуэтов его авангардных преемников.
С возрождением интереса к архивной и авангардной японской моде неизбежно возникает вопрос: почему работам Кансая не уделяют столько же внимания, как работам его коллег. Возможно, его наследие заключалось не в возрождении, а в долговечности и влиянии. Несмотря на то, что его одежда может показаться наглой и дерзкой до такой степени, что некоторые посчитают, что её невозможно носить, работы Кансая заложили основы современной японской моды и продолжают влиять на современную одежду.
Родившийся в 1944 году в городе Иокогама, Япония, Кансай совершенно не интересовался модой. Он обучался гражданскому строительству в местном университете, а в 1962 году начал изучать английский язык в университете Ниппон. После выпуска Кансай решил, что хочет попасть в мир дизайна, и поступил в престижный колледж моды Бунка. В 1967 году он выиграл приз Soen и через год открыл свой первый бутик в Токио. При поддержке Дзюнко Косино и Хисаси Хосоно в 1971 году он открыл собственную компанию, Yamamoto Kansai Company, Ltd. Так, приведя в движение все детали механизма, Кансай наконец был готов распространить своё видение за границу.
Дебютные показы его коллекций состоялись в США, в городе Аллентаун, штат Пенсильвания, в Hess’s – магазине одежды, известном своими неоднозначными модными показами в американском и европейском стилях, на которых образы выбирались согласно их потенциалу влияния на повседневную моду. В том же году Кансай приложил огромные усилия, чтобы стать первым японским дизайнером, устроившим показ в Лондоне. Шоу получило значительное внимание со стороны прессы и даже попало на обложки журналов British Harpers и Queen.
На его насыщенные узоры и объемные силуэты повлияло красочное искусство периода Момояма (1573-1615), а также яркие костюмы театра Кабуки. Хотя сегодня колоритный дизайн его образов резко отличается от неотъемлемой простоты и перекроенных силуэтов, полюбившихся «Большой тройке», во время первого выпуска в начале 70-х годов он оказался чрезвычайно успешным.
После презентации в Лондоне на одежду Кансая обратил внимание не кто иной, как Дэвид Боуи. Продюсер шоу Кансая, Ясуко Такахаси, настояла на том, чтобы Кансай слетал в Нью-Йорк посмотреть на концерт Боуи, потому что андрогинного певца привлекли некоторые образы из женской коллекции одежды Кансая. Они встретились после шоу в Радио-Сити мюзик-холле и моментально нашли общий язык. Эксцентричный, стирающий границы между жанрами и полами музыкант, находящийся в шаге от изменения состояния поп-музыки, заказал у Кансая гардероб для своего сценического образа – Зигги Стардаста. Кульминация столкновения синтетики, сверкающего шелка и резких оттенков была громкой, даже неприятной. Его одежду со скульптурными и абстрактными элементами ярких тонов было идеально видно с задних рядов стадиона. Кимоно с крупным узором, комбинезоны, раздувающиеся в клеш на лодыжках, цветастые трикотажные боди и вдохновленные космической эрой комбинезоны прекрасно дополняли инопланетное альтер-эго Боуи. Стили двух творцов идеально подходили друг другу, в результате давая больше, чем просто сумма его частей.
После концертного тура «Зигги Стардаста», они продолжали сотрудничать, работая над целым рядом одноразовых нарядов, а также гардеробом для тура Боуи 1973 года в поддержку альбома «Алладин Сэйн». И если лондонского шоу Кансая было ещё недостаточно для привлечения внимания, то туры Боуи окончательно закрепили эстетику Кансая в популярной культуре. Многие музыкальные критики считают «Зигги Стардаста» наиболее влиятельным и выдающимся поп-альбомом эпохи, культурным эталоном, который не имеет аналогов. Боуи узнал о работах Кансая как раз перед тем, как изменил своими песнями облик поп-музыки, и тем самым ненамеренно привлек внимание к творениям Кансая.
В конце концов, в 1975 году Кансай начал показывать свои коллекции в Париже и в 1977 году открыл там свой первый бутик (Kansai Boutique). Он получил признание среди критиков за реализацию японской концепции басара – любви к цвету и яркости. Это прямая противоположность идеи ваби-саби – буддийского идеала красоты, проявляющегося в несовершенстве и скромности, – которая выступает в качестве направляющей силы для многих архитекторов и художников-минималистов. Кансай же поддерживал всё, что было громким, дерзким и смелым. Учитывая, что в 1980-х годах вновь доминировало чувство роскоши, его эстетика оказалась как нельзя кстати. Использование им в работе искусства периода Азути-Момояма, короткого периода экстравагантности и богатства середины 16-17-х веков Японии, было особо хорошо принято современным арт-сообществом, которое в то время только начинало набирать серьезную значимость.
Как ни странно, эстетику Кансая редко называют японской. Возможно, так сложилось из-за западной привычки связывать японский дизайн не с басара, а с ваби-саби – ассоциирующуюся с Йоджи и Кавакубо. Канонической японской модой правит несовершенная и минималистская эстетика, но новаторские работы Кансая этому не соответствуют. Вместо того чтобы сосредоточиться на одной минималистской концепции, образы Кансая навеяны всеми эпохами японской истории и путешествуют по японскому искусству в целом. В одном предмете одежды могут вместе появиться японские тату ирэдзуми, одежда чиновников Китая династии Цин и принт, разработанный на основе «Большой волны в Канагаве» Хокусаи. В его принтах и визуальной составляющей отражается двухмерная природа азиатского искусства – они не проработанные и детализированные, а смелые и графические. Театральность стиля Кансая была типична для начала 70-х годов, а также сыграла на руку грандиозности 80-х.
Те же идеалы продолжают характеризовать коллекции и презентации Кансая в конце 80-х. Однако в начале 90-х его дизайны теряют былую привлекательность. Роскошь и гламур стали выходить из моды, освободив место для более гранжевых, резких и намного более современных принтов и силуэтов. Он представил свою заключительную коллекцию в 1992 году, но продолжил использовать свое имя на лицензированной продукции, начиная от очков и заканчивая посудой. После прощальной коллекции Кансай занялся постановкой того, что он называл «Супер Шоу», – грандиозных гигантских модных показов в крупных общественных местах. Первый показ прошел в Москве на Красной площади (площадка в первый раз использовалась для такого фривольного события) в 1993 году, а последующие коллекции были представлены в таких отдаленных локациях, как Индия, Япония, Вьетнам и Берлин, став почти предшественником современных роскошных круизных коллекций.
Кансай практически исчез из мира моды вплоть до 2004 года. Его недавние работы – это возвращение к традиционной японской одежде, но в современном стиле. В 2004 году он предложил свое экстравагантное видение кимоно, а в 2007 выпустил пиджаки, навеянные китайской одеждой хантен. В 2010 году ему также было поручено спроектировать японский поезд Skyliner. Он продолжает проводить «Супер Шоу» в рамках более широкой инициативы – вдохнуть жизнь в искусство Японии – и даже служит советником правительства по вопросам туризма и культуры.
За последнее десятилетие большую часть времени Кансай оставался вне поля зрения, за исключением показа 2013 года в рамках Национального фестиваля масок в Папуа-Новой Гвинее. Однако, благодаря последнему выходу в свет Николя Гескьера на Louis Vuitton, передовой японский дизайнер вновь оказался в центре внимания. Кансай служил музой и соавтором Гескьера. Для курортной коллекции LV-2018 он создал произведения классического японского искусства, а также узоры и принты, навеянные театром Кабуки. Благодаря богатому опыту дизайнера в организации непомерно больших постановок и Супер Шоу, он идеально подходил для такого сложного проекта. С Кансаем, который является одним из первых новаторских шоуменов в модной индустрии, Гескьер в хорошей компании.
Какими бы ни были его недавние проекты, настоящее наследие Кансая лучше всего видно через его влияние на современную моду в целом. Хотя вполне очевидно, что Кансай создал подходящие условия для своих авангардных преемников, его влияние на другие аспекты моды, похоже, осталось без внимания. На самом деле в настоящее время незаметно происходит возрождение Кансая. Его фирменное использование басара явно прослеживается в последней коллекции Алессандро Микеле для Gucci. В предосенней коллекции Valentino 2016 года присутствовали изображения Японии и горы Фудзи, что явно перекликается с эстетикой Кансая. Даже Риккардо Тиши, создавая свою заключительную мужскую коллекцию для Givenchy, украсил её рисунками тотемных столбов, которые удивительно похожи на гротескные лица Кансая.
Наследие Кансая всегда будет лучше всего пониматься не через его труды, а через влияние. Поэтому листая новостную ленту Grailed или даже ленту Core, можно найти сотни красочных предметов одежды Кансая по ценам, которые значительно ниже розничных. Возможно, сегодня его работы не занимают такое важное место в мужской моде, как это было раньше, но они служат напоминанием о временах, когда яркая и претенциозная экстравагантность отвлекала от экзистенциальной угрозы, экономических конфликтов и войны. Одежда Кансай характерна для определенной степени эскапизма 1970-х годов. Возможно, возобновившийся интерес к его работе связан с увеличением сходства между растущим беспокойством Кансая, политически неспокойным временем и нами самими.
Но, несмотря на это, редко кто оспаривает то, что Кансай Ямамото прославил Японию как важного представителя модной индустрии. И, тем не менее, его продолжают забывать. Его вклад в развитие современной моды является одним из самых важных событий, случившихся с отраслью за последний век. Хоть мы и продолжаем наслаждаться плодами “архивной моды”, нужно обязательно отметить концепцию телесиса, согласно которой в дизайне отражается культура и время эпохи. Если бы не громкий успех Кансая, авангардная мода не была бы сейчас такой, какая она есть. Его предметы одежды не только представляют собой срез общества и моды в определенное время, но и начало глобального движения моды, которое будет находить отклик в предстоящие десятилетия.
Источник: Grailed.com