Мэйси Уильямс и Софи Тернер рассказали о своем нерушимом сестринстве, невероятной юности и самом долгожданном финале сериала «Игра престолов» в истории.
В сериале «Игра престолов», премьера восьмого и заключительного сезона которого состоится в апреле на канале HBO, уже появлялись всевозможные сверхъестественные (и не всегда приятные) явления: воскрешения, предвидения, телепатические путешествия во времени, рождение тени-убийцы, огромная армия мертвых парней, огнеупорная королева, дракон-зомби и просто драконы (а в категории «противоестественного» — до жути большое количество инцеста). Но одно из первых необъяснимых явлений сериала «Игра Престолов» было гораздо более безобидным — и даже милым. С того самого мгновения, как в 2009 году во время проб на роли сестер Старк 12-летняя Мэйси Уильямс увидела 13-летнюю Софи Тернер, между ними тут же зародилась глубокая и необыкновенная связь. «Мы буквально с первой секунды знакомства стали лучшими подругами», — говорит Тернер, которой уже исполнилось 23 года.
«Я тогда подумала, что Софи — это самый крутой человек, которого я когда-либо встречала», — говорит 21-летняя Уильямс. — «Я понимаю, зачем они делают общие прослушивания, потому что, когда актеры друг другу подходят, это видно. Ну, то есть, теперь мы лучшие подруги. А они столько лет назад смогли это увидеть. Должно быть, это было похоже на настоящее чудо — наблюдать за тем, как эти девчонки отлично проводят время вместе».
Даже в условиях прослушивания, которое потенциально могло навсегда изменить их жизнь, «в тот день на площадке было много смеха», — говорит Нина Голд, британский кастинг-директор сериала (которая также открыла Дэйзи Ридли, снимающуюся в новой трилогии «Звездных войн»). — «Казалось, что Мэйси — это мудрая душа, запертая в крошечном теле. Что очень похоже на Арью. А Софи была больше похожа на маленькую девочку — сейчас она, конечно, уже совсем не ребенок».
В том же году у сериала «Игра престолов» прошла первая вечеринка по поводу окончания съемок в Белфасте (Ирландия) после того, как команда закончила снимать пилотную серию — эпизод, который так и не вышел в эфир. Исполнительные продюсеры сериала Дэвид Бениофф и Д. Б. Уайсс вовремя поняли, что серия получилась корявой и непонятной — они заменили нескольких актеров на главных ролях и пересняли ее, что помогло спасти шоу. Среди младших участников актерского состава Тернер и Уильямс, пожалуй, были одними из первых, кто понял, что что-то не так. В своем совместном интервью, которое проходило через электронную почту, Уайсс и Бениофф вспоминают о том, что на той вечеринке девочки были очень расстроены: «Они обе рыдали и обнимали друг друга, так как всего за несколько коротких недель они так сильно друг друга полюбили и боялись, что больше никогда не увидятся, потому что сериал не продлят. Эти опасения были вполне реальными. Но к счастью, они не оправдались, и им удалось столько лет провести друг с другом и с нами».
К концу первого сезона сериала «Игра престолов» жизни Старков оказываются разрушены после того, как вследствие королевских интриг главу семьи Эддарда Старка (Шона Бина) — чересчур порядочного человека в окружении коварных гадюк — арестовывают по ложным обвинениям и вскоре лишают головы. Арья маскируется под мальчика и подается в бега, замышляя отомстить, в то время как Санса вступает в брак с чудовищным юным королем Джоффри. Девочки оказываются брошенными на произвол судьбы. Душераздирающе беззащитные, они переходят от невинности к самым мрачным событиям своей жизни, вплетенным в мучительно тяжелые сюжетные линии, которые всегда были эмоциональным ядром сериала.
После этого у Тернер и Уильямс не будет ни одной общей сцены до самого 2016 года, пока в седьмом сезоне их героини наконец не воссоединятся. Возможно, оно и к лучшему. «С нами просто кошмарно работать», — говорит Тернер. — «Когда ты работаешь со своими лучшими друзьями, у тебя никогда ничего не получается. Самое сложное — это оставаться серьезными. Мне кажется, они все пожалели, что вообще написали для нас общие сцены. Было нелегко».
Теперь, когда актрисы повзрослели, всё изменилось. Ну, в какой-то степени. «Было здорово, что у нас было два безумно остроумных человека, веселящихся между съемками», — пишут Бениофф и Уайсс. — «Правда, в какой-то момент они решили заговорить с северным (британским) акцентом, и, возможно, он действительно существует, но, может, это и их собственное изобретение — мы американцы, так что мы так и не смогли понять, что из этого правда. Но порой они разговаривали с таким акцентом целый день. Время от времени он проявлялся и в кадре, и нам приходилось напоминать им о том, что Санса и Арья так не разговаривают».
Летом 1991 года писатель и телесценарист загрузил свой устаревший текстовый редактор MS-DOS, преисполненный готовности создать новый мир. В те времена 42-летний Джордж Р. Р. Мартин только-только закончил писать сценарий для драмы CBS «Красавица и чудовище» с человекольвом Роном Перлманом. За спиной у него уже было более десяти лет признанной, но бесприбыльной научной фантастики, страшных историй и рассказов в стиле фэнтези. Изначально он планировал попытаться написать очередной научно-популярный роман, но каким-то образом ему в голову пришла сцена из совершенно другой истории: мальчишки находят в окровавленном сугробе осиротевших волчат.
Это стало его первым знакомством с мужчинами семейства Старк, клана, который встанет в центр цикла книг Мартина «Песнь Льда и Огня», а позже — одного из самых масштабных сериалов телевидения. Однако Мартин знал, что в таком виде семья казалась неполноценной. «Я хотел, чтобы там были и девочки», — говорит он 28 лет спустя, сидя в своем офисе в Санта-Фе, Нью-Мексико, где он до сих пор работает над своей шестой и предпоследней книгой серии, всё еще используя ту же самую, теперь уже доисторическую программу для обработки текстов.
К тому времени, когда его повествование добралось до Винтерфелла — заснеженной крепости, которую Старки называют своим домом — Мартин успел создать «двух сестер, которые были совершенно не похожи друг на друга». Сюжет Мартина разворачивается в мире, в котором дыхание дракона является оружием массового поражения, а Белые ходоки, восставшие из мертвых, представляют угрозу цивилизации. Но менее фантастические элементы он взял из средневековой Европы — в том числе и ограниченные возможности женщин. «Средневековье было очень патриархальным», — говорит Мартин. — «Я с опаской отношусь к излишнему обобщению, чтобы не быть похожим на идиота — я понимаю, что средние века длились сотни лет и в разных странах проходили по-разному — но, как правило, у женщин было мало прав, и их часто использовали для заключения брачных союзов… Я, конечно, имею в виду женщин знатного происхождения — у крестьянок прав было еще меньше».
Однако он отмечает, что в то же время «это эпоха, в которую зародилась идея придворной романтики — благородные рыцари, принцессы». «В каком-то смысле образ диснеевских принцесс — это наследие трубадуров романтической эпохи средневековой Франции». Когда мы впервые встречаемся с Сансой в начале книги и сериала, это счастливая, немного самоуверенная обитательница уединенного, доброго и пушистого мира, диснеевская принцесса, обреченная оказаться в целом море ужасов.
«В начале она смотрит на мир сквозь розовые очки», — говорит Тернер. — «Она постоянно забывает о том, что такое королевская семья. Она похожа на поклонников Джастина Бибера — они не понимают, что в Джастине тоже есть что-то мрачное». Раньше юная Тернер сама была «белибершей». «Я посвятила ему целую стену в своей комнате. Дэвид и Дэн постоянно мне говорили: “Посмотри на Джоффри так, как будто это Джастин Бибер, и представь себе эту жизнь”. Вот в чем секрет хорошей игры Софи!»
Арья должна была быть полной противоположностью Сансы. «Девочкой, которую раздражают приписываемые ей роли, которая не хочет шить, которая хочет сражаться на мечах… Она любит охотиться и бороться в грязи», — говорит Мартин. — «Во многих знакомых мне женщинах есть черты Арьи, особенно в тех, кого я знал в молодости, в 60-е и 70-е. Многие знакомые мне девушки не принимали установки типа “Ах, я должна найти мужа и быть домохозяйкой”, и говорили: “Я не хочу быть миссис Смит, я хочу быть сама по себе”. Это, безусловно, есть и в Арье».
Последние два сезона Бениоффу и Уайссу пришлось действовать самостоятельно — ведь они обогнали произведения Мартина. «Эти книги продвигаются так медленно», — с ощутимой болью говорит Мартин. — «Основными моментами финала будут те события, о которых я рассказал им пять-шесть лет назад. Но там также могут быть и какие-то изменения и много дополнений».
Зима пришла — как в Вестерос, так и в этот облагороженный район Восточного Лондона, где это время года больше выражается в сером небе с ледяным дождем, а не в виде метели на территории всего континента, которая может длиться целые поколения. Ровно в 9 утра сонная, но жизнерадостная Мэйси Уильямс, только что сошедшая с самолета после поездки на Неделю моды в Париже, заходит в кафе для гурманов-вегетарианцев, расположенное неподалеку от ее квартиры. Она плотно закуталась в уютный черный свитер с высоким воротом, надетый в сочетании с кожаными брюками и сапогами Coach с леопардовым принтом. В руке у нее — сумка Coach, украшенная мультяшными персонажами, в том числе милой белочкой с молотком — она признает, что зверек выглядит немного зловеще. (Раньше у нее был рекламный контракт с Coach, в который входили бесплатная продукция). «Я не очень хорошо себя чувствую», — говорит она. — «Но я шикарно выгляжу, так что…»
Сейчас она помешана на розовом. Ее волосы и прямая челка окрашены в металлический оттенок розового, поразительно контрастируя с яркими черными бровями. Маникюр у нее тоже розовый. «Я так люблю розовый», — говорит она из глубины своего ворота. — «Это мой самый любимый цвет. Я каждый день прихожу в офис», — она запустила приложение-соцсеть для творческих людей под названием Daisie, — «и достаю свой розовый ноутбук, со своей розовой прической, одетая в розовое худи. У меня розовый фон на телефоне и розовая заставка на компьютере. Я так долго притворялась, что мой любимый цвет — зеленый, потому что я думала, что не могу называться феминисткой, если люблю розовый. А потом я решила, что это чертовски глупо».
В частности, волосы — это ее провозглашение независимости или по крайней мере желание на некоторое время отдохнуть от актерской деятельности. «Наверное, подсознательно я покрасилась, потому что не хотела работать», — говорит она. — «Как оказалось, это хорошо приостанавливает работу. И я так хорошо себя чувствую, я чувствую себя собой. Всё свое детство я пыталась добавить в свою внешность что-то особенное, при этом оставаясь чистым листом, ведь я актриса».
В то же время ее поздно проявившаяся любовь к цветовой гамме «Домика мечты для Барби» — это еще и реакция на десять лет жизни в образе Арьи Старк, что означало юность, проведенную за убийством людей и ношением одежды всех оттенков грязно-коричневого. Туда же вошли некоторые неудобные требования касательно гардероба, скрывающего все изгибы тела. «Я начала становиться девушкой», — говорит она со вздохом, — «И мне пришлось носить эту штуку, похожую на ту, что носит королева — мне кажется, у королевы должен быть лифчик, который втискивает ее сиськи под мышки. А потом стало еще хуже, потому что грудь продолжала расти, и на меня стали надевать накладной живот, чтобы всё это выровнять. 15-летняя я говорила: “Я просто хочу быть девушкой, и чтобы у меня был парень!” Вот тогда всё было хреново. Когда в трейлере мне впервые дали лифчик, я подумала: “О да! Я женщина!”»
Тернер говорит, что для Уильямс это были «очень сложные» времена. «Она переживала все эти изменения, но в то же время ей нужно было выглядеть так, как будто она до сих пор ребенок, отрезать волосы и выглядеть совершенно иначе по сравнению с тем, как она чувствует себя внутри. Мне кажется, она очень мне завидовала, потому что я могла носить платья, красивый макияж и красивые прически. А я хотела брюки и мальчишескую одежду!»
Теперь для Уильямс это всё уже в прошлом. В целом она совершенно свободная молодая девушка, излучающая столько юной энергии и связанных с молодостью возможностей, что это почти заразительно. Она обожала «Игру престолов», но вместе с тем целых полжизни это было постоянно нависающей над ней обязанностью. «Что меня больше всего поразило в конце сериала, это не сам конец», — говорит она с блеском в глазах. — «А то, что я свободна. Теперь я могу делать что угодно». В банке у нее лежат десятилетние сбережения за работу в шоу-бизнесе, что означает, что она заработала себе целый трастовый фонд. «Это тот момент, когда ты можешь насладиться всем тем, над чем ты так упорно работала. Последние шесть месяцев я только этим и занимаюсь». Если говорить конкретнее, она провела канун Нового года в Берлине, решив устроить 24-часовой тур по клубам. («Я вышла в восемь вечера и пришла домой в восемь вечера», — говорит она. — «Мы побывали на каждой вечеринке и в то же время не побывали ни на одной».)
Она уже закончила работу над одним высокобюджетным фильмом, в котором она играет оборотнеподобного мутанта Волчицу — это спин-офф «Людей Икс» «Новый мутанты» — но, видимо, фильм застрял в корпоративном тупике из-за незавершенной сделки Disney по покупке Fox. Говоря об этой ситуации, она не особо церемонится. «Кто знает, когда, черт возьми, он наконец выйдет», — говорит она. Она объясняет, что планировалось переснять какие-то сцены для того, чтобы они стали «пострашнее», но никаких съемок так и не состоялось. Она говорит, что на днях видела одного из коллег по тому фильму, Чарли Хитона, и спросила его: «Что за хрень творится с этим фильмом?» Но он тоже ничего не знает. Она улыбается. «Надеюсь, это интервью заставит их всех немного поторопиться!» Если фильм когда-нибудь выйдет, то и она, и Тернер — которая играет Джин Грей в основном цикле фильмов «Людей Икс» — до смерти хотят, чтобы их героини встретились. «Было бы просто до смешного глупо этого не сделать», — говорит Уильямс.
Тысячи возможностей, открывающиеся перед Уильямс сейчас, одурманивают еще больше, если сравнивать их с бедным детством, проведенным в английском городе Бристоль. В ее жизни также присутствовало что-то мрачное, ситуация, на которую она намекает, но не объясняет напрямую. В 16 лет она стала жить отдельно — это было не попыткой уйти из семьи, а просто обрести немного больше свободы после того, как ей пришлось делить комнату с двумя сестрами. Ее родители расстались, когда ей было четыре месяца, и, как она говорит, сейчас в ее жизни нет родного отца. («Но есть мой отчим, и я его очень люблю».) Она намекает на какую-то «вражду» в истории своей семьи. «Это была ситуация, которую мне, моим братьям и сестрам и моей маме пришлось пережить вместе», — говорит она, отказываясь что-либо уточнять. — «Это нас очень сблизило, но никак не облегчило ситуацию».
Всё это она вложила в Арью, в горе своей героини и ее способность к насилию — как необузданную, так и рассчитанную. («Вполне вероятно, что Арья убила больше людей, чем кто-либо из других главных героев сериала», — пишут Бениофф и Уайсс. — «Но ее жестокость почти всегда в той или иной степени оправдана».) «Я во многом основывалась на настоящих эмоциях, которые испытывала в жизни», — говорит Уильямс. — «Когда мне было 12 лет, люди постоянно говорили: “Как ты вообще это делаешь — на что ты опираешься?” Они просто ничего не знают о моем прошлом. Так здорово, что мне удалось испытать все эти эмоции в безопасных условиях. Я думаю, мне очень помогло то, что в 12-13 лет я могла просто сходить с ума, а потом приходить домой и думать: “Фух, какой хороший день”».
Она по-настоящему наслаждалась самыми кровавыми моментами в сюжетной линии Арьи. «Ты чувствуешь адреналин», — мечтательно произносит она. — «И это просто потрясающе, потому что всё это не по-настоящему, это не имеет никакого значения. Но когда тебе еще доведется делать что-нибудь подобное? В конце третьего сезона была одна сцена, в которой я пронзаю человеку шею. Мне дали мешок с песком и фальшивый нож, там же была кровь, и мне просто говорят: “Коли! Давай, вперед”. О боже! Ты буквально чувствуешь это “Ааааа”», — она отпивает кофе. — «Это было здорово».
Когда Мэйси получила свою роль, она была настолько маленькой, что еще не решила точно, будет ли она актрисой. Она собиралась стать танцовщицей, но на уроке импровизации ее заметил один из киноагентов. Пробы на роль Арьи были ее вторым прослушиванием. «Помню, как я оглядела комнату, увидела всех этих красивых девочек и почувствовала себя каким-то заморышем», — говорит она. — «На прослушивании, которое я проходила до этого, перед пробами мне сказали: “Мы поменяем твою одежду”. Я помню это унижение, и что я почувствовала, что со мной что-то не так. До этого я пробовалась в балетные школы и всё такое, в своих перепачканных колготках и с кривыми зубами, и там были все эти дети со сцены, которые выглядели так, как будто они снимаются в рекламе. Даже тогда я чувствовала всё это». — Она улыбается. — «Но Арье это идеально подходило. Это было именно то, чего они хотели. Да пошли вы все со своими идеальными улыбками!»
В Уильямс столько же оживленности и выразительности, сколько в Арье закрытости и каменной непроницаемости. «Когда я такая, какая я есть, люди меня постоянно спрашивают: “Что случилось?” Потому что я не осознаю, что делает мое тело, и я просто ощущаю все эти необузданные эмоции по мере их поступления». Она считает, что, становясь Арьей, она может достичь чего-то практически сверхчеловеческого. Она реже моргает; ее дыхание становится менее глубоким. «Я становлюсь сверхчувствительной». — говорит она. — «Знаешь фильм “Области тьмы”? Вот я чувствую себя так же. Арья очень расчетлива в том, как она себя ведет — она не любит, когда люди знают, о чем она думает».
Недавно Уильямс прошла через какой-то необъяснимый период жизни, когда ее собственные эмоции оказались ей недоступны. Она не могла заплакать — ни на экране, ни в жизни. («Теперь я уже пришла в себя», — замечает она. — «Я плачу каждую неделю».) Это время пришлось как раз на восьмой сезон, когда в Арье, по-видимому, пробуждается человечность. «Это было потрясающе, это случилось как нельзя вовремя, потому что Арья как раз впервые начинает что-то чувствовать», — говорит она. — «Поэтому это было прекрасно. Ведь обычно я пытаюсь играть Арью без каких-либо эмоций, чувствуя при этом всё. А в этот раз я не чувствовала ничего и пыталась почувствовать хоть что-то, и это сработало… Ну, мне так кажется».
Если Леди Винтерфелла предлагает вам выпить с ней текилы, протокол обязывает вас подчиниться. По правде говоря, в настоящее время Софи Тернер совсем не похожа на Сансу Старк, даже несмотря на то, что ее выдает аристократичный, благозвучный акцент. Ее волосы, собранные в хвост, вернулись к родному белокурому цвету; она одета неприлично по-американски: белая футболка и светло-голубые джинсы, контрастирующие с красной обувью для боулинга. Безымянный палец украшен огромным, ослепляющим бриллиантом — подарок ее жениха Джо Джонаса, который сам разработал дизайн этого кольца. Ей хотелось поиграть в боулинг, поэтому мы заняли укромный уголок в развлекательном центре Bowlmor на Манхэттене, который находится неподалеку от квартиры, в которую они с Джонасом совсем недавно въехали. («В нашей спальне по-прежнему куча коробок», — говорит она. — «И у нас еще живут две собаки».)
«Мэйси-то небось не пила шоты в кофейне», — говорит она, беря шар для боулинга. Она вбивает на цифровом табло имя «Boy George», утверждая, что они с ним похожи. Когда нам приносят напитки, она залпом выпивает свой и морщится. «Оххх», — говорит она. — «Терпеть не могу вкус, но зато пьянеешь». Уильямс описывает Тернер как самую приятную партнершу по сцене — они вместе репетируют даже те сценарии, которые совершенно не связаны с сериалом «Игра престолов». Поэтому меня совершенно не удивляет, что Тернер восторженно подбадривает других игроков: «У тебя всё получится! Поверь в себя! … Это было чертовски круто!»
На ее левом бицепсе расположена татуировка в виде оккультического треугольника — она основана на «теории Платона о том, что душа состоит из трех частей: разума, моральной силы и инстинктивных потребностей». У ее брата Уилла есть такая же татуировка: он олицетворяет собой «моральную силу». Их старший брат Джеймс — «разум», но он от татуировки отказался. «А я — влечение, инстинктивные потребности», — говорит Тернер. — «Потому что я жажду всего. Мне нужно всё. Не в материальном плане, но мне постоянно нужно работать и впитывать в себя. А еще я люблю поесть». На тыльной стороне ее правой руки можно заметить силуэт кролика с немного странными задними лапами. «В ней нет никакого глубокого смысла», — говорит она. — «Многие говорят, что похоже, как будто это трахающиеся кролики».
Она направляется в соседнюю бильярдную, в конце которой стоят два огромных кресла, явно напоминающих трон. «Довольно уместно», — говорит она, совершенно не по-царски сворачиваясь в одном из них калачиком. В июне выйдет еще один крупный проект Тернер — фильм «Люди Икс: Темный Феникс». Она оптимистично настроена по поводу этой картины, называя его “правильным «Темным Фениксом»” — небольшой укол в сторону откровенно ужасного «Люди Икс: Последняя битва», который испортил ту же самую сюжетную линию. «Все сцены в “Темном Фениксе” — это самые напряженные сцены, в которых мне когда-либо приходилось сниматься», — говорит она.
Роль главной героини в супергеройской франшизе оказывает на тебя некоторое давление. «Я очень нервничаю», — говорит она, хотя по ее виду этого точно не скажешь. Несмотря на видимую беспечность и непринужденность, у Тернер были проблемы с психическим здоровьем. «Определенно», — говорит она. — «Депрессия, тревога и всё такое. Я всё еще страдаю от этого, но я походила на терапию, мне выписали лекарства, и теперь мне намного лучше. Возможность поговорить обо всём этом изменила мою жизнь».
Ее задели посты в социальных сетях, утверждающие, что недавно появившаяся открытость знаменитостей на счет таких проблем — это просто «тренд». Во всяком случае, молодые знаменитости просто следуют за гораздо более обширным трендом. «Это определенно поколенческое явление», — говорит она. — «Моя мама до сих пор меня спрашивает: “Зачем тебе нужен психотерапевт?”»
Тернер — «очень эмоциональный человек» с высоким уровнем эмпатии. Раньше она лежала ночами в постели и буквально «рыдала из-за своей героини», оплакивая бесконечную череду опасностей, которым подверглась Санса, оказавшись в руках худших мужчин во всех возможных мирах. «Ей пришлось пройти через жуткие и совершенно ужасные вещи», — говорит она. Санса медленно овладевала ситуацией: она всегда была умнее, чем кажется, и Тернер показала нам, насколько тщательно она изучила окружающий мир через свои кристально-голубые глаза.
Страдания Сансы достигли своего пика в пятом сезоне, когда она вышла замуж за чудовищного Рамси Болтона. В их первую брачную ночь он изнасиловал ее на глазах у другого персонажа — это оказалось крайне мучительной сценой, которая стала, возможно, самой скандальной в истории сериала. Это был далеко не единственный случай сексуального насилия в сериале «Игра престолов», и для некоторых зрителей это стало последней каплей. «Изнасилование не было необходимым сюжетным ходом», — написала главный редактор феминистского сайта The Mary Sue Джилл Пантоцци, заявив, что сайт больше не будет «активно поддерживать» сериал «Игра престолов». Бениофф и Уайсс встали на защиту этой серии, но, похоже, скандал действительно стал для них наболевшей темой. Когда я спросил их о том, как такая реакция изменила их подход к сериалу, они удалили вопрос из интервью.
Тернер предвидела критику и оказалась с ней не согласна. «Мне кажется, такая негативная реакция просто неправильна, потому что все эти вещи действительно случались», — говорит она, напоминая о средневековых устоях «Игры престолов». — «Мы не можем закрывать на это глаза и не включать такие ситуации в сериал, в котором главную роль играет власть — а это очень эффективный способ показать свою власть над кем-то».
Тернер говорит о том, что финал прошлого сезона стал для нее «отличной сюжетной линией»: всё заканчивается тем, что Санса, вернувшая себе власть и свободу, присутствует при заслуженно ужасной смерти Рамси Болтона — она устраивает всё так, чтобы стая голодных собак Рамси кусочек за кусочком съела его живьем. «Убийство с участием собак оказалось для меня самой приятной сценой. Она меня очень взволновала, потому что я так долго ждала, чтобы Санса дала отпор людям, которые причинили ей зло». Седьмой сезон ей тоже пришелся по нраву, потому что в нем набравшаяся опыта Санса наконец-то начинает осваивать ритуалы власти. Далеко не одна фанатская теория о концовке сериала посвящена тому, что на Железный трон в качестве новой правительницы Вестероса восходит Санса — маловероятная, но теперь уже вполне правдоподобная версия финала.
«Вначале я завидовала Мэйси», — говорит Тернер, — «Потому что она могла сражаться на мечах и быть такой сорвиголовой. Я всегда говорила: “Я знаю, что моя героиня очень сильная”. Санса адаптируется к ситуации лучше, чем Арья. Если бы в начале Арья была на месте Сансы, ей бы уже давно отрубили голову. А если бы Санса была на месте Арьи, ее бы забили до смерти… Меня очень раздражало, как медленно развивались события, но благодаря этому власть становится еще приятнее. Я рада, что она только сейчас приходит к власти».
Она проводит параллель между Голливудом и Вестеросом. «Во мне многое от Сансы», — говорит Тернер. — «Ты начинаешь чем-то заниматься и думаешь, что это будет просто мечтой, а потом понимаешь: “Так, стоп. Мне нужно ко всему подходить стратегически. Харви Вайнштейн — это Джоффри или Рамси. Или, возможно, даже хуже. Белый ходок”». Ей никогда не приходилось работать с Вайнштейном, но режиссером ее предыдущего фильма «Людей Икс» была другая запятнанная личность, Брайан Сингер. Сингер также снял «Богемскую рапсодию», и Тернер соглашается со словами главного героя фильма, Рами Малека. «Как сказал Рами, наше совместно проведенное время было крайне неприятным».
Детство Тернер, проведенное в Англии, определенно было более комфортным и спокойным, чем у Сансы: большую часть времени она проводила на съемках сериала «Игра престолов» и в школе. (Правда, в старших классах у нее на некоторое время появился сталкер: «Это было ужасно», — сухо констатирует она.) Ее подростковые бунты ничем не отличались от обычного поведения молодежи — что-то в духе украденной из дома водки, распитой в парке с друзьями. Как и Уильямс, поначалу Софи планировала стать танцовщицей, но в 11 лет ради занятий актерским мастерством отказалась от поступления в Королевскую балетную школу, в которую весьма сложно попасть.
Тернер никогда не думала о том, что так рано (или вообще в принципе) обручится с кем-то. «Я активно готовилась к тому, чтобы всю жизнь провести в одиночестве», — говорит она. — «Я думаю, когда ты находишь нужного человека, ты это понимаешь. Мне кажется, как будто духовно я намного старше своего возраста. Мне кажется, я прожила достаточно, чтобы понять это. Я встречала достаточно парней, чтобы понять это — и достаточно девушек. Я не чувствую себя на 22 года. Я ощущаю себя на 27 или 28». Что касается части про «девушек»: «Все экспериментируют», — говорит она, пожимая плечами. — «Это часть взросления. Я влюбляюсь в душу, а не пол».
В последний день съемок сериала «Игра престолов», состоявшийся в прошлом году в Северной Ирландии, Уильямс всё еще переживала свой бесслезный период. Она ничего не чувствовала. «После окончания съемок я вернулась в свой трейлер», — говорит она. — «Я приняла душ, потому что я была грязной. Арья всегда грязная». Она стояла на улице, очищенная от Арьи Старк, и наслаждалась «великолепием солнечного света и прекрасным днем». Она пошла в трейлер ассистентов режиссера и взяла пиво. Команда сериала торжественно подвела итог: «Съемки сериала “Игра престолов” официально завершены».
«Тем вечером я никуда не ходила», — говорит Уильямс, — «Потому что я не хотела еще раз со всеми прощаться. Этому сериалу нельзя сказать: “Прощай навсегда”. Нельзя за один день взвалить на себя такую ношу. Это похоже на развод. Это занимает очень много времени».
Тернер, в свою очередь, просто рыдала. «Потому что я плачу по любому поводу», — говорит она. Ее особенно тронуло, когда Бениофф и Уайсс подарили ей раскадровку своей любимой сцены с Сансой, которая оказалась последней сценой всего сериала. Тернер уже повесила ее у себя дома — никто пока не заметил.
«Я очень довольна концовкой сериала», — говорит она. — «Каждая сюжетная линия получила хороший финал». (Уильямс делает загадочные намеки: «После того, как я прочитала сценарий к восьмому сезону, я пересмотрела первый — в них много общего».) Если это даст вам какую-то подсказку, то Бениофф и Уайсс упомянули два финала, которые их особенно восхищают: «“Во все тяжкие” закончился просто блестяще. И мы постоянно говорим о финале “Клана Сопрано” — несмотря на то, что в те времена он вызвал довольно много споров, сложно себе представить лучшую концовку для этого сериала. Да и вообще для любого сериала».
Что бы ни случилось, по крайней мере мы снова увидим Сансу и Арью Старк вместе, дома и в безопасности — пусть и ненадолго. «На протяжении всего сериала единственная причина, по которой Санса не позволяла себе сдаться — это семья», — говорит Тернер, на руке у которой есть татуировка с отсылкой к сериалу со словами «The Pack Survives» («Стая выживает»). «Сила семьи и единства настолько сильна, что она помогает людям жить. Это самая главная мысль, которую я вынесла из сериала: семья — это всё». Она улыбается, сидя на своем троне в боулинг-клубе и покуривая электронную сигарету. «Думаю, папа Старк нами бы гордился», — говорит она.
Источник: Rollingstone.com
Тимоти Шаламе и Гарри Стайлс поговорили о политике, социальных сетях и современных представлениях о мужественности. Интервью по ссылке